Силуэты тайн истории: опыт прочтения «Военной прокуратуры…»
(Владимир Бобренёв, Никита Чапаев. Военная прокуратура и её руководители в истории Российского государства. М., Изд-во «Альтернативная литература», 2023)
Давайте-ка, друзья, рассмотрим сегодня не самый обычный релиз. Вы о его существовании безусловно знаете. Когда вы проводите время здесь, на своём любимом сайте Alterlit, то видите баннер, который выскакивает время от времени.
И мне, например, как автору славного издательства «Альтернативная литература», стало любопытно — а что же там выходило до меня? Вот, например, эта вот невероятно на вид солидная книжища — что в ней? Скучища смертная, леденящий душу официоз или же новые, волнующие открытия?
На решение познакомиться повлияла и любовь Льва Валерьевича к толстым книгам. А обозреваемое издание — определённо этому критерию соответствует.
А потом ещё пообщался я с одним известным политологом и историком, экспертом. И совершенно случайно всплыла в разговоре «Военная прокуратура». «Я её читал, — удивил меня эксперт. — Хорошая книга. Только текста мало». Это, сами понимаете, вовсе не те слова, которые ожидаешь услышать о таком массивном труде.
И фактор третий. Казалось бы сторонний. Это выход в свет нового текста Алексея Иванова. А тот — вовсе не художественный. И называется он «Речфлот» — все мы понимаем, что представляет он собой документальное продолжение прошлогодних «Бронепароходов». И вот, стоя в магазинчике и листая «Речфлот», я не мог набраться решимости и интереса к речным пароходствам. «Зачем бы они мне? — думал я. — На кой ляд мне избыточные знания о гребных винтах, речных мелях и паровых котлах? Возможно, это и интересно. Но нет — не хочу, не сейчас!»
А вот «Военная прокуратура...» после этих раздумий у прилавка неизъяснимым образом стала меня интересовать ещё больше. Стала, не побоюсь этого слова, манить.
И, наконец, «Военная прокуратура...» оказалась у меня в руках. И возникли те самые ощущения, описать которые непременно надо. И вы, золотые мои, должны их
ПРОЧУВСТВОВАТЬ
Итак, книга весомая. Килограмм семь. Это хорошо. Истинные книголюбы имеют вкус Рубенса и Кустодиева. Они ценят красоту пышную.
А здесь именно пышная красота. Именно «в теле», как и надо. Что нам, книжным маньякам, худосочные брошюрки-«селёдки»?
Наша дама знает толк в украшениях и обладает тонким вкусом. Золото есть, но очень в меру. Подчеркнуть статус. Немного тиснения жёлтого металла на фронтальной стороне, и аккуратно — по корешку.
Очень аристократично сложен язычок закладки. Так, знаете, во времена Пушкина повязывали «галстухи». Или можно сравнить с платочком, определённым образом сложенным, в нагрудном кармане пиджака. Это признак уважения к читателю, на секундочку. И это располагает.
Ещё одно из первых впечатлений — обилие иллюстраций. Цветных, старинных. Я детство вспомнил, друзья. Тогда будущий книжный маньяк Лев Валерьевич любил рассматривать толстые книги с историческими картинками. Вот чиновники в мундирах, а вот — солдаты в форме, с оружием! Портреты царей, полководцев, военные фотографии. Ух!
И я погрузился, как заворожённый. И в мир иллюстраций, и в это вот ощущение, из детства, забытое. Когда можно нырять взглядом с иллюстрации в текст, и обратно. То есть, альбомы по искусству смотрятся не так. Ну, это просто набор картинок. И книги с фотографиями, допустим, про путешествия — тоже не то. В «Военной прокуратуре...», друзья, мы наблюдаем именно гармонию текста и содержания, как она есть. Текст дополняет рисунки, и наоборот.
И прав был политолог — текста действительно мало. Но это иллюзия, конечно. На самом деле, его достаточно. Но есть ощущение воздушности этих огромных буквомасс. Это тоже очень располагающее для читателя свойство книги.
Это, знаете, как виски, бессовестно дорогой притом, под сигару у камина цедить. Это такая радость книголюба, золотые мои, что о дешёвых буквошмурдяках даже и вспоминать не хочется. Мы и не будем. Сегодня мы с вами — аристократы.
В какой-то момент, в процессе заворожённого листания, я вдруг увидел знакомую картину. Да, это знаменитая картина А. Наумова «Дуэль А. С. Пушкина». Вот люди в треуголках держат обмякшего, раненого Александра Сергеевича, а вокруг снег, и там, в белом безмолвии, скрывается экипаж.
И возникает естественный вопрос:
ПРИ ЧЁМ ЗДЕСЬ ПУШКИН?
Вот то-то и оно, друзья! Дело о дуэли Пушкина, оказывается, рассматривалось именно военным ведомством. И вот как говорит об этом в предисловии к книге заместитель Генерального прокурора Российской Федерации, Главный военный прокурор, государственный советник юстиции I класса Валерий Петров:
«Начиная с дуэли камер-юнкера двора Его Императорского Величества Александра Сергеевича Пушкина с поручиком Кавалергардского Её Величества полка бароном Геккереном (Дантесом) в 1837 году, которая стала предметом разбирательства полкового суда с участием представителя генерал-аудитора и последующим докладом Директора аудиториатского департамента Адама Ивановича Ноинского о его результатах лично Государю Императору Николаю I, а затем с учреждения в 1867 году института военной прокуратуры, почти ни одно громкое уголовное дело не обходилось без военного прокурора, выступавшего в качестве обвинителя и представлявшего на утверждение Государю решение военного суда».
Не могу сказать, насколько военным человеком был Пушкин (по-моему, всё-таки нет), но Дантес, его убийца, как раз служил. Был поручиком.
Но дальше — интересней. Оказывается, Пушкин очень сильно рисковал. Даже если бы он подстрелил Дантеса, он оказался бы на виселице. Как так? А вот:
«Преступность дуэли определялась артикулом 139 воинского Сухопутного устава. Которым «наижесточайше» запрещены все «вызовы, драки и поединки» на пистолетах или шпагах. «Кто против сего учинит оный, как вызыватель, так кто и выйдет, должен быть казнён, а именно, повешен… И ежели случится, что оба или один из них в таком поединке останется, то их и по смерти за ноги повесить».
Притом Дантес рисковал меньше. Он был иностранным подданным. А таких — не вешали. А вот Пушкина — могли. И что с того, что великий поэт? Закон-то есть закон. Дантеса в итоге разжаловали и просто выслали из страны. «И это вместо виселицы».
А военный аудитор Адам Ноинский тем временем настаивал на куда более суровом приговоре: «…разжаловании в солдаты (…) с направлением его на Кавказ, и даже пожизненно».
Но государь Николай Павлович оказался очень добр. Он фактически реабилитировал убийцу. А военные-то прокуроры были против.
Интересно, друзья? Я вот тоже увлёкся. Но дальше — ещё интереснее. Потому что дальше у нас —
ПРО ДОСТОЕВСКОГО
Вот смотрите… Начнём немного издалека.
«…1 сентября 1867 года была учреждена должность Главного военного прокурора и состоялось его назначение.
Первым Главным военным прокурором Российской империи стал Владимир Дмитриевич Философов».
Владимир Дмитриевич был энтузиастом своего дела — объездил всю империю, учреждал учреждения, инспектировал, очень деятельно руководил.
И была у Философова жена:
«Его жена, Анна Павловна, стояла у истоков русского женского движения и тем прославилась на всю страну. А после образования в Нью-Йорке международной женской лиги она была избрана почётным членом — её многогранная филантропическая и просветительская деятельность получила международную признательность».
Общественный активизм — материя такая, что в какой-то момент он принимает всё более радикальные формы. И друзьями становятся уже не взбалмошные «городские сумасшедшие», повёрнутые на общественной деятельности, а люди куда более опасного склада.
В общем, получилось так, что Анна Павловна сдружилась с настоящими гангстерами, с убийцами. Об этом, как пелось в старой песне «знала вся школа, не исключая младших классов». Философову делали зловещие намёки члены правительства. А тот (вроде как) не понимал.
«В Петербурге был распространён анекдот, будто в то время, когда глава семьи, не покладая пера, подписывал один приговор за другим «к расстрелу», на другом конце квартиры его жена принимала самых опасных террористов.
22 июля 1879 года осведомитель В.А. Швецов сообщил в III отделение, что русский революционный центр состоит из 17 человек, среди них были названы Ф.М. Достоевский и А.П. Философова».
И вот, наконец, у нас всплывает Фёдор Михайлович. Вот в таком контексте.
В принципе, признаком качества прочитанной книги можно назвать и порождённые чтением
КОНСПИРОЛОГИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Вот, смотрите, давайте дальше про Достоевского подумаем. Ведь общеизвестно, что он хотел написать роман, продолжение как «Бесов», так и «Братьев Карамазовых». А ещё он жил ровно по соседству со зловещими людьми, готовившими цареубийство. И принято считать, что ничего об этом не знал. Но вот вам интригующий факт — Достоевский умер не пойми от чего, сгорел в считанные часы. Был здоровым, полным сил. Что же так подкосило Фёдора Михайловича — не знает никто. Потому что через месяц с небольшим убили царя. И всем стало не до Достоевского.
А если принять, что Фёдор Михайлович всё о заговоре знал? И был одним из? А что? Он — старый, тёртый каторжник. Вы думаете, не тряхнул бы стариной?
Но самый интригующий момент — это всё-таки жена прокурора. Радикальная революционерка по убеждениям. Согласитесь, что коллизия суперинтересная. И возникает вопрос — неужели Философов не знал, что происходит в его квартире?
Нет. Авторы не дают прямого ответа. И правильно делают. Потому что интерпретация фактов в их задачу не входит.
А вот мы давайте подумаем. Общеизвестно вот что: Александр II под занавес своей жизни проявлял симптомы безумия. Он сошёлся с женщиной ниже себя, упивался с ней старик-козлодоевской страстью, а в это время умирала его жена. К которой царь даже не зашёл проститься. Надо ли говорить, что двор был в шоке и бешенстве? А потом стало известно, что монарх реально хочет завещать престол незаконорожденному. И — так совпало — что долго после этого известия Александр II уже не прожил.
Философов дожил до глубокой старости, сделал карьеру при дворе. Связавшуюся с карбонариями жену выслали за границу. Впрочем, ненадолго. Она умерла в 1912 году, в России — счастливая и никем не преследуемая.
«Истинные причины увольнения В.Д. Философова с поста Главного военного прокурора досконально неизвестны», скупо пишут авторы. Но, вместе с тем, интригуют. Ведь правда?
И вот как-то новыми глазами смотришь на Достоевского. Ведь огненный старик был, если подумать. Мог ли он решить тряхнуть сединами и ввязаться в цареубийство? Он ведь показал в «Идиоте» чувства человека, приговоренного к смерти, притом на самом эшафоте. И это было невероятно круто. Потому что пережито лично.
А Раскольникова Фёдор Михайлович, мне кажется, не жаловал. Потому что его переживания он придумал, а не пережил лично. Где-то, возможно, мнилась ему фальшь. Но был шанс пережить ад чувств убийцы лично. И жертва была — ох, не ничтожной старушкой с её Лизаветой. Гениален и безумен был Фёдор Михайлович. Но не довелось ему довести этот опыт до конца. Отвело от греха. Хотя играл классик с очень страшной силой. И в какой-то момент та оказалась сильнее.
Вы скажете: «Занесло тебя, Лев Валерьевич!» ОК, занесло. Но ведь это — роскошь, когда книга порождает именно такого сорта размышления. Которые побуждают, в общем-то, забыть обо всём и рыться в интернет-поисковиках, в какой-то литературе. А оцените размах. Неожиданный угол зрения на известные, казалось бы, события.
И ТАКОГО ЕЩЁ МНОГО!
К великому сожалению, рецензия наша не резиновая. А ведь историй ещё хватит с лихвой.
Вот знали ли вы, что Крымская война была проиграна не столько из-за падения Севастополя? Тот мог ещё продержаться. Было ещё под занавес очень малоизвестное сражение на Кинбурнской косе. Сейчас вы поймёте, почему оно покрывается паутиной забвения. Итак, с корабля «Девастасьон» на Кинбурн высадился десант союзников.
«За три часа перестрелки союзники выпустили по небольшой крепости более трёх тысяч ядер и бомб. В результате все орудия форта и береговых батарей, стоявшие на обращённых к морю позициях, были выведены из строя. Погибли 45 артиллеристов, ещё 130 получили ранения. Ответный огонь поначалу вёлся активно и довольно метко, но почти безрезультатно. Ни одно из ядер не пробило броню, а бомбы разбивались о железные борта вражеских кораблей. Лишь одно ядро, влетевшее «Девастасьону» в открытый пушечный порт, убило двоих моряков, и это были единственные потери союзников в Кинбурнской битве».
Крепость сдалась. И в подробностях этой капитуляции стали разбираться военные аудиторы. Равно как и в аналогичных делах по поводу сдачи Порт-Артура, гибели русского флота в Цусимском сражении. Это — уже знания особой ценности. Просто надо уметь не только радоваться победам, надо учитывать опыт поражений. Чтобы их не повторять. И в «Военной прокуратуре...» этот опыт препарируется.
Кстати, а вы знаете, какая сила реально противостояла сталинским репрессиям? Именно сила. Военная прокуратура! В книге приводятся эпизоды реального противостояния с самыми зловещими деятелями. С тем же Ежовым. Ведь прокурор-то — он на страже закона. А когда от него требуют противоречащей этому закону санкции — что он должен делать? И очень многие за свою принципиальность поплатились. Притом жизнью.
Особая, и тоже не очень известная история — это участие работников военной прокуратуры в Великой Отечественной войне. Они ведь часто шли в бой, как простые солдаты.
«В боях погибли и пропали без вести 1 379 военных прокуроров и следователей — 20 процентов штатной численности органов военной прокуратуры. За боевые заслуги и подвиги, совершённые в годы Великой Отечественной войны, более 1 800 военных прокуроров и следователей награждены орденами и медалями»
И после войны — кто, как не военные прокуроры документировал преступления нацизма? Кто вскрыл реально немыслимые злодеяния? Благодаря работе в основном советских прокуроров преступления были озвучены, получили на Нюрнбергском трибунале международную правовую оценку.
РЕЗЮМИРУЕМ
Знаете, я не удивлён, что «Военная прокуратура...» есть в библиотеке, как минимум, одного известного эксперта. Это — источник не общеизвестных знаний. Вот тех самых сведений, озвучивание которых приносит экспертам моральные дивиденды. И главное — чтение влечёт за собой раздумья.
Ещё книга полезна литераторам. Потому что это — кладезь историй. Да вы и сами могли краем глаза убедиться.
Не хотелось бы никого обижать, но о чём бы вы думали в процессе чтения некоего упомянутого на старте бестселлера? О том, что хорошо бы покататься на теплоходике? О красоте речных берегов? Конечно, не исключаю, что и о чём-то другом, более интересном.
Но «Военная прокуратура...» — неизмеримо глубже. Не мелкая речонка, а значимый водоём с волнующими силуэтами тайн в глубине.
