«МАСКовский инь-ян»
(Игорь Савельев «Как тебе такое, Iron Mask?» АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2020)
#новая_критика #уткин #альтерлит #имхоч #савельев #pidarasi
На месте Маска я бы сказал: а никак. Ты чего хочешь-то, молодой человек? Но поскольку я не Маск, да и обращается автор, собственно говоря, не ко мне, то приходится стоять в недоумении – с какой стороны к этому, так сказать, произведению искусства подойти.
Не такой простой вопрос, как кажется. Вы думаете что – бери и читай? А потом, прочитал – бери и пиши? Хех. Не так все просто. Напишешь хорошо – попадешь под закон о пропаганде. Напишешь плохо – заклюют, заплюют, затопчут. Потому что мы толерантная страна, которая запрещает pidarasam разве что в школы приходить, а так кругом – гей, славяне!!!
Спереди, в общем, тебя встречают жеманно накрашенные глаза, сзади – призывно виляющий копчик. Поэтому подберемся сбоку, как краб.
Бесспорно, книга должна найти поклонников среди самого широкого круга читателей. Не потому, что написана она pidarasom – хотя именно им она и написана – а потому, что про. Причем не просто про, а про тех, кого все действительно ненавидят всегда и самозабвенно – про pidarasov в плохом смысле слова. Про начальство. Про большое начальство. Про очень большое начальство. Нет, еще выше – вот там примерно, да. Замах такой, что поневоле ерзаешь на стуле, боясь, как бы не навалили и опасаясь вдудия – мало ли чего они там напридумывают, а мне потом отвечать.
Но, прошу заметить, книжка – не детектив. Поэтому никаких тайн, никакой интриги, никакого нервного напряжения. Русский pidaras прощается в Кембридже (Или Оксфорде) со своим латиноамериканским партнером и летит на Родину, где собирается править глубоко ненавидимый им отец.
Чувствуете, да? Понимаете? Уже улыбаетесь злорадно – мол, говоришь, никакой интриги, а у мальчика-то с папашей наверняка конфликт, отцы и дети, на этом наша литература зиждется.
Не буду спорить. Литература – зиждется. Потому что там конфликт. Здесь конфликта нет, хотя он и заявлен громогласно.
Впрочем, не будем забегать. Итак, из несомненных положительных сторон можно отметить конфликт двух видов pidarasov – хорошего и плохого, настоящего и нет, злобного и добрейшего, инь и ян, тьма и свет.
Из несомненных отрицательных – то, что конфликт лишь отмечен, на не развернут, не разведен на пространственно-временные континиумы, фрейдистские экстраполяции не законтачены на дисфракции конгруэнтного демолиза субьекта.
Да, вот так вот. Когда от конгруэнтного демолиза должна трещать шерсть и сыпать искрами, выходит папаша в трениках и говорит – сыночка, выкинь пушку, а то найдут – срок еще впаяют.
А через два дня, когда конруэнтного демолиза и быть не должно, просит – сыночка, принеси мне пушечку, где ты там ее прикопал во дворике?
Все остальное время, между этим точками конкерции, сыночек занимается тем, что подтачивает государство изнутри – соблазняет и соблазняет.
«То ходит в чьей-то шкуре,
То в пепельнице спит,
То вдруг на абажуре
Кого-то соблазнит»
Ну, конечно, такого полета фантазии, как у ВВ, мы не наблюдаем, но то что есть – тоже ничего. Первое соблазнение не кого-нибудь, а младшего чина КГБ – или ФСБ – или ФСО. Причем проведенное изящно, незаметно и красиво – пару раз взмахнул ресничками, пару раз поиграл бубулками, и солдат невидимой армии, белая кость, неожиданно для себя влипает в pidarasa долгим поцелуем.
Потом главный герой садится на ручку кресла и, пока бедный парень терзает себя, как тот пеликан, разражается длиннющей речью – мол, вы не знаете, кто мы такие. А мы такие. Вы думаете, нам парады нужны? Нет, нам не нужны парады. Вы думаете, мы яркие? Нет, мы серые. Серые кардиналы.
Но второе соблазнение – это просто нечто. Это шедевр промискуитетного оргазменного дефиле. Восторг и брызги кипящей радуги.
Сейчас расскажу по нарастающей, а вы попробуйте угадать – что он соблазнил новую маму - поняли? Мачеху. Кто у нас мачеха, раз она жена второго лица государства? Гимнастка? Не, автор же не самоубийца. Она балерина. И теперь самое главное – где он ее соблазняет? На абажуре? Нет. На БТРе.
В хлам налупившаяся балерина попадает под сумрачное обаяние пьяного гея – да, он такой брутальный истерик – и, чтобы доказать лояльность свободному миру, срывает с себя одежду, лезет на броню и размахивает там фуэте и па-де-де. А из люков выглядывает чумазая мазута и предлагает свои поддержки. Но мужественный pidaras утаскивает ее от жадных солдатских лап, волокет в особняк временного правительства и, морщась от отвращения, имеет так, имеет этак.
Вот, собственно, два ключевых момента для понимания сюжетной направленности текста. Кроме того, из положительных сторон можно назвать вольное обращение с русским языком. Он, этот язык, принадлежит сиволапому быдлу, лапотникам да ушкуйникам – поэтому чем больше в тексте ссылок на европейские дома моды даны латиницей, тем лучше. Это понятно – человек западной цивилизации на диком поле России чувствует себя неловко и ищет поддержки в английском, звучащем как ангельские хоры. Правда, иногда его заносит, и он nachinaet pisat latinizei russkie slova. Samogon, Smetana.
Одновременно, как-то сбоку и ненавязчиво читателю дают понять, что вообще-то в Москве происходит государственный переворот – балерина на БТРе – отсылка к Лебединому озеру 1991 года, а сам всесильный папа… вот тут фиг его знает. Автор решил-таки сыграть в Конан Дойла и туманно намекнуть, кого он имел в виду. Этого злодея, которого надо свергнуть, автор назвал Мр.П. (латиницей)
Неужели Кровавый Тиран, Деспот? Опять он? Ну господа, ну это же пошло. Кусать руку, при которой вам так вольготно жрать тирамису, сидя в Жан-Жаке, постить мемасики, страдать, когда бородка отрастет на полтора миллиметра больше тренда, пилить селфи в автозаках с дружелюбными оцелопами. Кто, в конец концов, выпустил вас в кембриджские оксфорды? И вы его – деспотом? Не верю в такую черную неблагодарность.
Но потом я понял – автор не так прост, как было заявлено. Этим сокращением он проводит водораздел между своими и чужими. Те, кто возмутится Мистером Проппером – свои. Те, кто оскорбится – чужие. Вот кто виноват во всем – капиталистический глобализм в лице лысого старика, помешанного на мытье полов. Автор совершенно недвусмысленно указывает на это в одной из финальной сцен – где блестит пол на сцене Большого театра, блестит рояль и блестит стул. Все блестит, отмытое Мистером Проппером, и все восхищаются, и хлопают стоя.
Вообще, конечно, это хороший прием – пообещать поколенческие разборки на серьезные щах, вместо этого мирно поговорить, принести пистолет и рвануть на Первый канал, срочно давать интервью. А папа пусть себе стреляется, сладкую жизнь своему отпрыску он обеспечил, что дальше - никого не волнует. Точнее, не волнует отпрыска. Он знает, что все будет хорошо – страстный латиноамериканец не бросит, а если бросит – другой подберет, в цивилизованном обществе с этим проблем нет. А Россия пусть себе раскачивается, как громадный корабль в ураган – pidararasam нет никакого дела, удержится он на плаву или налетит на скалы. Об этом и книжка.
