Читательский дневник. Красный

2. Р. Михайлов «Изнанка крысы». Роман Михайлов — мрачный безумец и одновременно гениальный математик, обе эти ипостаси сплетены в нем в целое. Его работа — и математическая, и литературная — это поиск, плетение и расшифровка некоего орнамента. Структуры танца, крысы и птицы, оккультные действия, путешествия вширь и вглубь, дикие метафоры дивной красоты: мне не дано его понять, но легко почувствовать силищу этого узора.

 

3. К. Букша «Чуров и Чурбанов». Это сборник рассказов про Чурова и Чурбанова — одноклассников и однокурсников, лишь ненадолго друзей, потом — совершенно отдельных взрослых. До поры эти рассказы кажутся ничем не связанными — просто сюжеты из продолговатой жизни одного и другого. Они не яркие личности и уж точно не супергерои, один врач, другой недоучился и занимается чем придется, обе их жизни сдержанны, неярки, несмешны: соседи, коллеги, мелкие неприятности и неприятности средней величины, — а потом это сдержанное вдруг закручивается в крепкий болезненный узел и — взрывается ракетой.

 

4. И. Уэлш «Резьба по живому». За-ме-ча-тельная жесть. Я со временем разочаровалась в Паланике, а вот Уэлш остается хорош. Этот роман — об управлении гневом. Правда, внезапно? О том, что ярость — это слабость. Фрэнк, шотландский гопник из неблагополучных местечек, понимает это в тюрьме. Уже не первая отсидка, в тюрьмах прошла половина молодости — стоило выйти (и выпить), как агрессия снова брала верх, он влипал в неприятности и садился по новой, и все это по кругу. А потом программа реабилитации все-таки заработала, стоило в нее врубиться и понять вот это вот, что повестись на драку — это слабость, а не сила. Теперь Фрэнк знаменитый художник, он живет в США, у него жена арт-терапевт, двое очаровательных дочерей, он не пьет и даже в целом не матерится. Пока не приходится вернуться в родные края. Ненадолго вернуться, по невеселому делу. На похороны сына. Как сохранить новую осознанную личность в старой среде?

 

5. Е. Мурашова «Дети-тюфяки и дети-катастрофы». Эта книга про ММД (минимальную мозговую дисфункцию) в двух противоположных ее проявлениях. Признаться, прежде мне было более-менее известно только про одну из сторон — синдром дефицита внимания обычно присваивают тем детям, что не способны остановиться ни на минуту, шумны и эмоциональны не в меру. Но у той же дисфункции есть и противоположный полюс — медлительные безынициативные «тюфячки», которые радуют маму в раннем детстве («у всех орут, а мой может тихонько сам с собой два часа кряду возиться»), но потом при всем своем интеллекте не успевают (в прямом смысле) ни в школе, ни во дворе. Это не медицинская книга, и о причинах синдрома автор рассказывает лишь в общих чертах, чтобы дать некоторое представление. Но, много лет проработав детским психологом, она собрала достаточно практики. Именно практические способы помочь выравняться и тем, и другим делают эту книгу полезной.

 

6. Д. Оуэнс «Там, где раки поют». Главная героиня здесь девочка из многодетной семьи, из-за нищеты переселившейся в утлый домик на болоте. В один непрекрасный день мама сбегает от них, прихватив чемодан и крокодиловые туфли. Вслед за ее побегом рассыпается вся семья — подросшие братья и сестры раскатываются, как бильярдные шары после разбивания треугольника. Сколько-то лет Киа живет с отцом. Потом исчезает и он. Болотная девчонка, как кличут ее в деревне (с презрением и угрозой) остается сама по себе. Для начала стоит придумать, как добыть еду. Потом — потом еще много будет нелегкого… Это роман взросления, и это роман болот. Он прекрасен в атмосферности и становится утомителен лишь на некоторое время, ближе к финалу, в зале суда. Там медленно и скучно. Там в романе появляется детективная составляющая, которая совершенно была ему не нужна, — и она тянется так долго и тягостно, как тянутся настоящие прения, — но всё это уже после важного, после жизни болот.

 

7. Э. и А. Нагоски «Выгорание: Новый подход к избавлению от стресса». На этот раз я не скажу, что, как в первой книге Эмили Нагоски «Как хочет женщина», здесь была сплошная вода, — воды было значительно меньше и в целом текст стал достаточно ёмок. Но лично у меня — пожалуй, не задалось. Сперва — с основополагающей концепцией книги, делящей людей на доноров и индивидуумов: первые, мол, чувствуют себя обязанными обслуживать других, тратят на это свое время, силы, здоровье, и только вторые — живут. Под первыми подразумеваются женщины, под вторыми мужчины. Я понимаю, для многих женщин что это «донорство» может быть бичом — но лично для меня эта позиция неактуальна, поэтому половина текста, адресованная этим самым донорам и объясняющая им, как обратить внимание на себя, для меня сразу пролетела мимо — мне бы, наоборот, качнуть маятник в другую сторону. Вообще, мне кажется странным, что слово «женское» не вынесено в заголовок. Потому что эта книга заточена исключительно под женщин и их борьбу с патриархатом, хотя в целом выгорание свойственно, разумеется, обоим полам. Что касается темы стрессового цикла, нуждающегося в завершении, — это довольно дельно, но уже было в первой книге. Ну, и далеко не все рабочие метафоры показались мне уместными. Например, «безумица на чердаке», как они назвали некий аналог внутреннего критика — совершенно на критика не походит. Ладно, кажется, не получается у меня связного отзыва. Остановимся на том, что кому-то книга может быть полезна, а я просто не попала в ЦА.

 

8. Е. Нулевой «Утопическая фармакология». В конце января мы потеряли одного из нашей стаи. Урбаникс, он же Егор Нулевой, не был мне близким другом, но был близок как личность. За несколько месяцев до внезапной смерти у него вышла книга. Через два дня после смерти он должен был читать ее на литературном вечере. Не случилось. Через два дня после смерти эту книгу начала читать я. Я читала ее вслух, чтобы ничего не упустить: текст Егора — стихи не в столбик, текст без абзацев, где ритм и рифма есть, но нащупываешь их не глазом, а языком. Бортжурнал смотрящего в бездну.