(В. Пелевин «Transhumanism Inc.»; М., «Эксмо», 2021)

#новые_критики #новая_критика #кузьменков #пелевин #трансгуманизм_инк

Один из ритуалов паралитературного мира: шестипалых цыплят по осени щипают. Все по Борхесу: жертвоприношение бога – Виктор Олегович Пелевин убивает себя об стену. Следом у слепоглухих критиков наступает внезапное коллективное прозрение: они взвешивают господа своего, находят легким и хоронят его под плинтусом до следующей осени. Плинтус за это время успевает провалиться еще ниже.

Критические хулы беспросветно однообразны, под стать исходному материалу. Все, что можно сказать про ПВО, сказано еще лет двадцать назад. Про автора, уставшего говорить одно и то же, и публику, уставшую одно и то же слушать. Про серый волапюк переводов с английского. Про текст, нехотя и небрежно разогнанный до договорного объема. Про читателя, которого снова да ладом разводят, в том числе и на бабки.

При таких вводных рецензирование неизбежно превращается в рерайтинг. Критики вслед за прозаиком пересказывают если не сами себя, то друг друга. Мильчин, скажем, оприходовал мою фишку шестилетней давности «Пеле-win», приладил к ней свою, по образу и подобию: «Пеле-lose» – и, похоже, счастлив.

Во времена оны и я участвовал в общих радениях, а потом плюнул: надоело. Сколько можно об одном и том же? Нынче, однако, вынужден возобновить ритуальную практику. Лениво перелистывая «Трансгуманизм», я наткнулся на беспримерного остроумия пассаж:

«Слушай, кисо, если ты так хорошо понимаешь рецепт, по которому сделаны мои книги, попробуй напиши такую же. Лет на десять член изо рта сможешь вынуть».

Из твоего, что ли? Слышь, бхикшу, ты чё такой дерзкий? Мантры фильтруй! А в бубен верхнего мира?..

Легенда секты Карма Кагью гласит, что некогда Пелевин писал шедевры, но оказался прикован к веслу на издательской галере, где и надорвался. Предание это апокрифическое, а потому в высшей степени недостоверное. Однако рецензенты из года в год мусолят байку с нездешним азартом. Михайлов: «Мы уже давно поняли, что он не тот, каким был в золотые годы наших отношений, но иногда вспоминаем, как здорово был написан “Чапаев” – и думаем: а может, черт возьми, нам снова?»

Бросьте этих глупостей, коллеги. ПВО незыблем, как субурган в бурятской степи. Вся разница между «Чапаевым» и «Трансгуманизмом» – в названиях да именах персонажей. Сила ночи, сила дня… э-э… продолжайте без меня.

Ментально Пелевин сформировался в конце 1980-х, когда бесспорными духовными ориентирами были газета «Совершенно секретно» и машинописная копия «Живой этики», а слова «кундалини» и «гэбня» служили пропуском в кухонный бомонд. Фольклорный персонаж крал на заводе детали в надежде собрать детскую коляску, но неизменно получался пулемет. То же с Пелевиным: из любого материала он вылепит пулемет. Глиняный, перестроечного образца, замешенный на второсортной конспирологии и кустарной шизотерике. А литература – где-то рядом.

Вместо сюжета – новеллизация компьютерной игры: квеста, как в «t», стратегии, как в «S.N.U.F.F’е», или шутера, как в «Зенитных комплексах Аль-Эфесби». Вместо эволюции героя – одна и та же, в стадии критического износа, схема: неведение – инициация – просветление. Вместо стилистики – красноречие чертановского электрика: семь глаголов «быть» в трех соседних предложениях, как в «Чапаеве», или до дыр затертые штампы – «мрачная завеса тайны» и «адская стужа», как в «Лампе Мафусаила». Вместо действия – нудные лекции о придуманном мире и его обитателях: из 17 глав «Batman’а Apollo» 12 посвящены всяко-разным упыриным премудростям вроде вампонавигаторов. Вместо идеи – оскоменная проповедь о всеобщей фантомности в обертке из позавчерашних новостных лент.

Когда Пелевин воюет с видимостями, он по-булгаковски должен лупить себя по затылку, ибо сам процентов этак на 90 – PR-продукт. Добрая половина разговоров о «Трансгуманизме» начинается с неслыханного успеха «Непобедимого солнца». Продано 116 267 бумажных книг, усердствует bfm.ru. Не 116 000, а 130 000, поправляет forbes.ru. А теперь объясните мне, как можно продать 130 000 экземпляров романа, чей совокупный тираж составил 73 000. Впрочем, по зрелом размышлении вопрос надо похерить: накормил же Христос пятью хлебами пять тысяч страждуших…

Взыскующим пищи духовной Верховный Бодхиерей всея Руси предлагает комплексный обед из дежурных объедков. Сюжеты снова заимствованы в компьютерных играх. В «Гольденштерн все» и «Homo overclocked» это квест, в «Поединке» – ARPG вроде Way of the Samurai 4. Герои «Гольденштерна» и «Homo overclocked» в сто сорок мохнатый раз бредут от авидьи к виджняне. Красоты слога сделают честь любому покетбуку из серии «Любовный роман – Harlequin»: «от таинственного обещания счастья сжимается молодая грудь». А когда в восьмой раз прозвучит «серебристый  смех», вас вывернет наизнанку. Но вы держитесь. Бонус победителю – поучение от сэнсэя: «Есть лишь непрерывно рушащийся в жопу самоотсос небытия». Свежо, ага. До головокружения.

Голубой воришка Викторхен – это преподобный Линьцзи наших дней: встретил патриарха – крадет у патриарха, встретил Будду – крадет у Будды. «Трансгуманизм» – еще один стопроцентно паразитный текст. О the Wachowskis речи нет: «Матрица» – вечная дойная корова. У Сорокина сочинитель позаимствовал каталог фобий среднего класса: исламский фундаментализм, феминизм, коммуноправославие… в общем, читайте «Теллурию». У Бунина – амуры с крестьянкой в шалаше. У Служителя – антропоморфных кошек. А еще замахнулся на Вильяма нашего Шекспира и на кой-то ляд бездарно переврал «Гамлета»:

«Королева Гертруда, мать Гамлета, погибшая, по ошибке выпив вино, отравленное Полонием по просьбе Клавдия», – а ничего, что Полоний к этому времени успел в могиле сгнить? Впрочем, у образованщины других кумиров не бывает.

Охотнее всего ПВО цитирует сам себя. Вам поведают про любовь с бабороботом, как в «S.N.U.F.F’е», пригласят на свидание с шекспироведом Шитманом из «Священной книги оборотня» и на сеанс виртуального секса, как в «Цукербринах». И прочая, прочая, прочая. А под занавес тупо перескажут «Batman’а Apollo».

Хотя до всего этого еще нужно дочитаться. Примерно треть времени уйдет на перевод с пелевинского на русский. Виктор Олегович любит устроить читателю бег с препятствиями по пересеченной местности: «фрумеры», «друмеры», «крэперы», «кукухотерапевты», «AI когнитивностью выше трех мегатюрингов», «тартарены», «нейрострапон», «таер»… Но и на том спасибо, что обошлось без «анального вау-эксгибиционизма» и «криптооргазма по доверенности».

Обязательный номер – петросянистые задоринки: «Ельцинор», «англо‑sucks», «Гольденштерн все»… А насчет «Маня-money» Винокур острил, дай Бог памяти, еще в 1982-м. «Дао Песдын» и «за Е. Боннер» на этом фоне выглядят высшим пилотажем.

Что еще? Традиционный недружеский шарж на коллегу-литератора: «Зульфия, главная лирическая героиня тартаренского нарратива для центральной Евразии». И, что принципиально ново, – ну о-очень дружеский автошарж. Виктор Олегович воздвиг себе памятник нерукотворный в образе писателя Германа Азизовича Шарабан-Мухлюева, который «три века назад высказался по всем вопросам мироздания». Хотя миссия у персонажа по большому счету другая – портить кровь супостатам:

«Я друг парадоксов, поэтому мне нравится, когда у меня сосут с песнями. Утомляет только, что песни уже третий век те же самые – мол, не торт. Да почему же это не торт? Вы, наверное, сплевываете. А надо сглатывать». Тоже так себе шуточка, с плесенью: в «iPhuck 10» уже фигурировала «вокзальная минетчица». Пригласите кукухотерапевта, пусть пациенту нейросеть проапгрейдит.

Влажные мечты остались мечтами: криптооргазма по доверенности не случилось. И уже не в первый раз. Думаю, дело не в авторской деградации, а в кризисе читательского восприятия: до мегатюрингов надоел посредственный клоун со скудным репертуаром из трех реприз.

Пагуба коснулась даже самых упертых фанатов. Быков, например, еще года два-три назад наотмашь бил нейрострапоном по столу: «Даже если Пелевин выпустит телефонную книгу, это будет событие». А нынче Дмитрий Львович враз обе рученьки разжал: «У Виктора Пелевина был описан буддийский способ смотреть телевизор, то есть не смотреть телевизор, так он сейчас прибегает уже не первый год к буддийскому способу писания романов. А я решил прибегнуть к буддийскому способу приобретения этой книги и ее рецензирования».

Меня в предложенном раскладе все устраивает. Кроме одного: кабы еще за не-писание платили не-гонорар…