Отель Националь, путешествие в историю и роскошь

Поздравляю всех нас с зимой, друзья! Начнем, пожалуй, потихоньку создавать себе хорошее, предпраздничное настроение. В уходящем году в числе прочих интересных мест мы часто бывали на Красной площади в Историческом музее, где проводят по-настоящему интересные и масштабные выставки. Но, помимо музеев, там же существует еще масса мест с таким насыщенным прошлым, что чашечка кофе внутри этих стен сможет быть смело засчитана за культурное мероприятие.

Сегодня мы не просто побываем в старинной гостинице центра Москвы, но и пройдем по ее коридорам с полноценной экскурсией. Вообще, как оказалось, желающим посмотреть интерьеры здесь обычно не отказывают. Можно просто зайти и пофотографировать первый этаж, но экскурсия позволяет узнать и увидеть чуть больше, почувствовать атмосферу нескольких эпох, свидетелями которых стала гостиница.

Когда-то давно стены Кремля выполняли функции оборонительного сооружения, и застройка вокруг них была запрещена. Позже на Моховой улице появились мукомольные и торговые лавки, трактиры, малоэтажные постройки, которые не приносили дохода, было решено часть снести и построить первоклассный отель. Строить гостиницу, которая тогда называлась «Национальная», пригласили архитектора Александра Иванова.

По тем временам оснащение было самое передовое — лифты, зимний сад, ресторан, читальный зал, телефоны и даже отдельные ванные комнаты. Гостиница повидала многое. И волнения 1905-го года, когда возле нее на Манежной площади стояло ополчение, и очереди за продовольствием в 1917-м. И многих — до революции сюда приезжали царственные и высокопоставленные особы, позже члены иностранных делегаций, актрисы и писатели, военные и знаменитые политики. Уникальная же отделка и внутренне убранство практически не изменились с начала прошлого века. Например, здесь все так же на входе встречают атланты, охраняющие электрические лифты.

Лестница, сделанная по специальному инженерному проекту, буквально парит в воздухе. Вот эти витражи сохранились с 1903-го года. В них отражались балерина Анна Павлова, граф Шереметьев, члены царской семьи и многие другие.

В этом номере Анна Павлова как будто бы недавно переоделась, оставила балетную пачку и пуанты и упорхнула на важное свидание.

Второй этаж представлен банкетными залами для приемов, у каждого из которых свое название, а в коридорах висят фотографии знаменитых постояльцев «Националя».

Чуть дальше стоит белый рояль, по стенам развешаны подлинники картин известных художников.

В 1905-ом году Николай II принял закон о веротерпимости или о свободе вероисповедания, после чего небывалой популярностью начинают пользоваться спиритические сеансы по вызыванию духов. Вот такой зал, оформленный, как видите, характерным образом, «хранит дух царской семьи», как говорит экскурсовод. Не будем сомневаться, ведь все истории, которые здесь расскажут, самые, что ни на есть подлинные. А может быть и немного волшебные.

Джон Рид, американский журналист, писатель и репортёр, автор книги «Десять дней, которые потрясли мир», напишет о первых днях революции:

На Тверской окна магазинов были разбиты, булыжная мостовая была разворочена, часто попадались воронки от снарядов. Мы переходили из гостиницы в гостиницу, но одни были переполнены, а в других перепуганные хозяева упорно твердили одно и то же. «Комнат нет! Нет комнат...». На главных улицах, где сосредоточены банки и крупные торговые дома, были видны зияющие следы работы большевистской артиллерии. Как говорил мне один из советских работников, «когда нам не удавалось в точности установить, где юнкера и белогвардейцы, мы прямо палили по их чековым книжкам».

Наконец, нас приютили в огромном отеле «Националь» (как-никак мы были иностранцами, а Военно-революционный комитет обещал охранять местожительство иностранных подданных). Хозяин гостиницы показал нам в верхнем этаже окна, выбитые шрапнелью. «Скоты! — кричал он, потрясая кулаками по адресу воображаемых большевиков.- Ну, погодите! Придет день расплаты! Через несколько дней ваше смехотворное правительство пойдет к черту! Вот когда мы вам покажем!..»

 

Мы пообедали в вегетарианской столовой с соблазнительным названием: «Я никого не ем». На стенах были развешаны портреты Толстого. После обеда мы вышли пройтись по улицам.

Подлинный факт — после революции в гостинице сделали Дом Советов, здесь жили Ленин, Крупская, Дзержинский, Троцкий, Свердлов, а позже с поручениями и в составе делегаций съезжались различные чиновники и партийная номенклатура, причем, по окончании своей работы никто не стремился выезжать. Селили своих детей, жен, тещ, обустраивали быт, налаживали маленькое коммунальное счастье и, разумеется, не платили за проживание. Кухонь в номерах предусмотрено не было, поэтому чада и домочадцы стекались в столовую. Вследствие усиленной эксплуатации фонда, гостиница начала потихоньку ветшать, в 1931-м году ее закрыли на капитальный ремонт.

К столовой примыкает зал «Суздаль» с видом на Тверскую улицу, здесь любили бывать художники и литераторы. Всем нам известна «Столичная» с ее этикеткой, которую по легенде набросал, сидя вот за этим столом, Андрей Иогансон. Напротив тогда строили гостиницу «Москва», что и запечатлено на этикетке.

Иогансон был советским художником, создавал рекламные плакаты. Известен так же, как автор плакатов «Отличная закуска, питательная и вкусная. Рыбные консервы» от 1952 года и «Лучшие спутники чая» ,1959 года.

Советский писатель Юрий Олеша в 1927-м году написал роман «Зависть», который сделал его известным. Сочинение Олеши начиналось замечательной фразой: «Он поет по утрам в клозете». Потом были «Три толстяка» и другие сочинения. К сожалению, Олеша замолчал на двадцать лет, его пьесы и тексты запрещали, он потихоньку спивался и проводил дни в славном «Национале», став его постоянным посетителем:

«Я акын из «Националя», — печально говорил о себе Олеша. Он любил посидеть за пустым столиком в своем любимом ресторане, поболтать с кем-нибудь или просто смотреть по сторонам. «Я развлекаюсь наблюдениями», — признавался он. Его друг Исаак Бабель, видя, как часто Олеша прикладывается к бутылке, говорил ему: «Не налегайте, Юра... Я теряю собеседника». Но тот все «налегал» и «налегал».

Олеша обладал удивительным талантом по его же собственным словам «называть вещи по-иному», его воображение позволяло придумывать такие метафоры, которые становились крылатыми и надолго оставались в памяти. Из книги «Подстрочник. Жизнь Лилианы Лунгиной» :

Иногда по воскресеньям, если удавалось немного разбогатеть, мы отправлялись с близкими друзьями в «Националь». Легендарное место, где, когда ни придешь, за столиком сидели Юрий Карлович Олеша и Михаил Аркадьевич Светлов. Они были людьми замечательного остроумия, их шутки и афоризмы передавались из уст в уста. В тридцатые оба они числились среди многообещающих советских авторов: стихи Светлова учили в школе, а сказку Олеши «Три толстяка» знали все дети и родители. Но они не смогли подладиться, не сумели научиться конформизму и предпочли от всего отказаться, выбрав единственную, с их точки зрения, последовательную позицию: пить до конца жизни.

Официантке из «Националя» Олеша говорил: «у Вас волосы цвета осенних листьев», «на Ваших часах время остановилось, с тем чтобы полюбоваться Вами», Светлову заявлял: «Раков не едят, их разрушают» или «Поданные мозги такие светлые, будто теленок ни разу не думал».

Еще одна история, связанная с отелем и знаменитыми постояльцами — тайная связь писателя Шолохова и жены старшего наркома внутренних дел СССР, Николая Ежова. Шолохов в те времена уже написал свой «Тихий Дон» и «Поднятую целину», был депутатом Верховного Совета СССР. Жена Ежова была журналисткой, собирала у себя литературно-музыкальный салон, там и познакомилась с писателем. Потом она сама приедет к нему в «Националь», где, как говорится, все завертелось. Но будет это все не очень-то радостным и веселым.

Вообще, экскурсия снова была иммерсивная, и помимо голоса в наушниках, перед нами выступали актеры. Была балерина на пуантах, веселые литераторы в кафе, и они.. Ежова и Шолохов в номере с приглушенным светом. Я не фотографировала актеров, это запрещено и прописано в условиях на билетах, но могу просто рассказать, что внезапное появление дядьки в трусах из-под одеяла на фоне диалога в ушах:

«Мужской голос: «Тяжелая у нас с тобой любовь, Женя» — «уходит в ванную» — «целуются» — «ложатся» — «женский голос: «Я боюсь...» (полная запись стенограммы прослушки номеров отеля) — производит странное впечатление. Не думаю, что они хотели публичности, чтобы актеры изображали их отношения беструсоф и зачитывали стенограммы... Или это уже достояние истории? А в истории должно быть как можно меньше белых пятен?

И да, все было бы так, если бы не статус участников любовного треугольника. Это было время прослушек, доносов и расстрелов. «Националь», разумеется, прослушивали тоже, и Ежову принесли всю подробную стенограмму, вплоть до малейшего движения занавесок на окнах. Сталин вызвал к себе одновременно писателя и наркома, дав понять, что трогать Шолохова он не позволит, а вот о разводе с ненадежной женой стоило бы задуматься, тем паче, та начала страдать нервным расстройством — внезапной и немотивированной переменой настроений.

Закончилось все плачевно. Жена покончила жизнь самоубийством в нервной клинике, напившись сильнодействующего лекарства, которое по одной из версий, привез ей сам Ежов. Его самого позже расстреляют по политическим мотивам. Радует, что Шолохову практически повезло, и он один остался невредим в этой истории, хотя сказать, что он рисковал — это не сказать ничего.

Во времена Великой Отечественной Войны в гостиницу из разрушенных во время авиационных налетов зданий перебрались представительства иностранных держав-союзниц, Красного Креста и консульств.

Выходя из глубин истории на свет, можно сказать, повезло (хочется верить) и самой гостинице. В 2011-м году весь пакет акций, принадлежащий московской мэрии, выставили на торги, и памятник архитектуры и истории федерального значения мог купить в общем кто угодно. Но без особой конкуренции купила семья известного бизнесмена и поэта-песенника, Михаила Гуцериева. И сейчас отель имеет возможность сохранять традиции элегантной роскоши и верности себе посреди изменчивого моря жизни. Здесь, мне кажется, уместны будут прекрасные строчки  поэта Гуцериева:

В ирреальности - мысли досадней,
В иждивении любят сперва.
Толстомясая похоть приглядней.
Мы хотели за раз и с лихва.

В перебранке тончайших полемик
Изгалялись в злорадстве умов,
Задавались, теряясь на время,
Благолепно лаская любовь.
 
Посредине в пучине несходства
Находили в постели бордель,
В пресыщении буйного скотства
Превращали любовь в карусель...

Видится здесь, друзья, пускай и невольная, талантливая перекличка с чувствами и страстями людей давно ушедшей эпохи. Автор, если бы выражался иначе, мог бы сказать, что несмотря на все препоны и обстоятельства, радости, горести и ужасы канувших в пучину прошлого лет, сладострастная мясистая похоть и буйное скотство продолжают победное шествие по нашей планете. А это значит — продолжается самая жизнь. Что не может не радовать в текущих апокалиптических обстоятельствах.

Жизнь бурлящая, искристая и радостная. В которой, очень хочется верить, скоро будет место пускай хотя бы маленькому, но чуду. С вами был ваш культурный обозреватель. До новых встреч!

#imhoch #националь #история #интерьеры #новые_критики