О нас говорят
Совершенно справедливо заметил херра Ян Сибелиус: «Ни в одном европейском городе не воздвигли статую критика».
Крыть нечем. Пензу этот шведо-финн к Европе явно не относил, так что да, статуй критиков днем с огнем не сыскать. Можно лишь виновато сказать, подобно Ипполиту Матвеевичу Воробьянинову: «Служба такая!»
Да и потом – разве ж мы за статую рубимся? Нет, мы не за статую, мы за справедливость. Ну и чтобы мир литературки и всего, что вокруг и возле нее, не был совсем уж унылым.
И вы знаете, у нас (у Новых Критиков) это получается.
Читал на днях подведения итогов различных тружеников литературно-критического цеха. Что могу сказать – пусть и нехотя, пусть сквозь зубы, через губу, пусть со смешными претензиями на собственную важность и даже элитноватость, но эти дяденьки и тётеньки признают: есть такая партия, есть такая новая, она же прОклЯтая критика. О том, что нас читают, а их нет – молчат, разумеется. Ну тут понятно – «душка нету».
Зато не могут не признать – мы ребята веселые. Вот славный критик Александр Чанцев назвал нас уважительно «неким Alterlit Creative Group» и поведал, что мы рисуем «забавные карикатуры на писателей, то есть хотя бы юмор брезжит». Понимаю, согласен – у нас «брезжит», а вот у самого почтенного критика всё мощно фонтанирует, плещет напалмом, жжёт лазерным лучом и лупит брандспойтной струёй, не иначе.
Впрочем, уважаемый Александр менжеваться не стал и мастер-класс по юмору явил следующей же строкой: «Провинциальные критики с лицами спившихся бомжей писали то, что и пишут обычно с такими лицами». Как и в случае с Сибелиусом, тут тоже крыть нечем. Ах, сколько кряхтенья со стороны «официальных» и всяких «элитноватых» критиков мы выслушали в минувшем году по поводу «затрагиваний внешности». А вот поди ж ты, оказывается - и можно, и нужно. Сам Александр, по виду столичный плод игривых утех Арамиса с Дартаньяном – прекрасен ликом, телом, и даже бороденкой. С таким лицом однозначно пройдешь фейс-контроль в любой тематический клуб Москвы – хошь в «BoyZ», хошь в «69», хошь в любую другую «Голубую Устрицу». Вот разве что белоснежного жабо не хватает – для пущего антуражу. Так что имеет полное право так писать столичный критик Чанцев. Трепещите, безобразноликие провинциалы!
Кстати, о провинциалах. Вот как раз есть такой не московский, а, наоборот, майкопский критик Кирилл Анкудинов – на фото он в образе Йожина с бажин (кто чешский ролик про Йожина не видал – горячо рекомендую). Провинциальнее некуда, но со столичным критиком Чанцевым в отношениях самых приятственных (да не в тех, нет, в других, которые критичка Вежлян называет «цеховой культурой» и «репутационным согласием»).
Кирилл сам себя держит в критиках правильных, профессиональных. Об этом не таясь сообщает:
«Некоторым авторам я доверяю, несмотря на то, что я не смог прочесть их книги. Может ли написать плохую книгу Леонид Юзефович? Не может. Заранее считаю, что его «Филэллин» хорош (хотя не читал этот роман)».
Так что пора сдавать в утиль эти окаменелые смешки про «Пастернака я не читал, но осуждаю». Новые времена настали. Как тут не вспомнить Захара Прилепина с его «Яхина написала по-настоящему глубокий, честный и умный роман» и потом случайно выскользнувшее «Так. Яхину я не читал». А теперича и у «критиков» в трендах «Юзефовича я не читал, но везде ему отполирую».
Новая критика, понятное дело, такого профессионализма себе позволить никак не может – перед читателями стыдно будет. Приходится читать и юзефовичей, и водолазкиных, и даже, простигосподи, яхиных с букшами всякими. Кто-то же должен, верно, Кирилл Николаевич?
Меж тем майкопский критик обеспокоен вещами архиважнейшими. Прямо слышу я неподельную боль в его ламентациях:
«Могу сказать: дела обстоят очень плохо. Распадается язык культуры, утрачиваются представления о литературном ремесле. Люди перестают понимать, как пишется стихотворение, как создается рассказ, как работает культурный механизм вообще. Пример тому — проект «Новой критики» («ПрОклЯтой критики»), созданный с благими намерениями. К сожалению, его основатели не позаботились об азах соблюдения простейшей социокультурной гигиены — и они пожнут гнилые плоды».
Ну ведь чудо-человек, согласитесь. Пророк в отечестве. Отринешь, мол, гигиену социокультурную – так знай, бомж испиторожий, пожнёшь и пожрёшь всякого испорченного.
Впрочем, и тут крыть снова нечем – действительно приходится одно гнильё читать да обозревать. Как тут не запить-то, да не пойти с сумой и посохом по провинциальным городам и весям...
Ну а под конец обзора итоговых своих достижений славный критик Анкудинов приосанивается в третьей позиции:
«Хорошо, что я отстранился от этого проекта».
Признаюсь – подловил меня Кирилл Николаич, взял на понт. Полез я, как дураку и положено, нашу с ним переписку поднимать да читать – когда ж это я его звал в проект, что сулил, чем очаровывал... Всё перерыл, прошерстил. Ни слова, ни намёка. Одно радует – значит, Альцгеймер не добрался до меня пока.
А вы говорите, профессия критика не творческая... Вон как сочиняют, только успевай удивляться!
Поди, и от кремлевского кабинета отстранился, и от нобелевской суеты. Звали, наверное, письма писали, гонцов слали... Но не поддался на уговоры, отстранился.
Я бы сравнил этого милого критика с подпоручиком, которого Верещагин в окно выкинул – но тот хоть честно приперся и чего-то требовал, перед тем как «гранаты не той системы» оказались. А здесь у нас другое что-то. Кирилл Николаич, говоря вашими же словами: могу сказать, дела обстоят очень плохо. Чтобы разглагольствовать о гигиене, любой, хоть социокультурной, нужно иметь чистые ручки хотя бы, раз уж язык у вас другим занят.
А ручки ваши заляпаны – видать, гнилые плоды вранья долго тискали.