«НАЦБЕСТ-2022»: КАК СТРАШНО ЖИТЬ!
(В. Богданова «Сезон отравленных плодов»; М., «Редакция Елены Шубиной» 2022)
#новые_критики #новая_критика #кузьменков #богданова #сезон_отравленных_плодов #редакция_шубиной #нацбест
Есть у меня общее со Штирлицем свойство: тоже не выношу, когда меня держат за болвана. А Богданова только этим и занимается: пишет для тех, кому школьная программа впрок не пошла, но при этом продает карася за порося – неумело, хоть и старательно.
«Павел Чжан» на поверку оказался вполне конъюнктурной дешевкой: к средней руки киберпанку авторесса шестидюймовыми путевыми костылями приколотила педофилию с коррупцией. За что и получила похвальную грамоту от Шаргунова, дежурные комплименты от Юзефович-fille и Кучерской и засветилась во всех мыслимых премиальных списках. Можем повторить! «Сезон отравленных плодов» – новая поделка старого качества: чиклит, который из кожи вон лезет, пытаясь выглядеть остросоциальным романом.
Однако о претензиях на социальность – в свой черед. Займемся любовью.
* * *
Что за комиссия, Создатель! – читать сто сорок мохнатую лекцию про День сурка, в который превратилась российская женская проза. Про замшелый, один на всех, метасюжет: инициацию, то есть цепь испытаний на пути под венец. Про абсолютно однотипные злоключения: я, бывало, всем давала. Про конфликт, неизменный со времен графини Ростопчиной: мужики-козлы и духовно богатая дева, чья духовность никак не отражается в гинекологическом зеркале, – а другими инструментами наши пишбарышни не владеют. Да что поделать? – «Сезон» выкроен точно по тем же лекалам.
Очередную духовно богатую деву кличут Женей. Особая примета: цыцки гаубичного калибра. Приданое – стандартное для поколения Y: Modjo, Ace of Base и прочий хлам с «Муз-ТВ», мечты о журфаке. Тем не менее, В.Б. регулярно именует героиню «странненькой». В чем тут неподражательная странность? – хрен вам, буржуины, а не военная тайна.
С шестнадцати годков кружит девушку любовь: Жене приглянулся кузен Илья. Правда, дело в первом раунде не зашло дальше робких обжималок на пленэре. Ждать принца на белой «девятке» пришлось четыре года – тем временем у Жени случился какой-то безликий Семенов, а у Ильи – какая-то безликая Юля. Но это, право, мелочи. Во втором раунде сладкая парочка замутила уже не по-детски: залет, разборки с родителями, аборт. И еще один тайм-аут, на девять лет: у Жени – бухло и безликий Амин, у Ильи – ипотека и безликая Маша. В третьем, финальном, раунде Женя неотвратимо протрезвеет, а Илья неизбежно разведется, и оба к 30 годам сообразят, что родителей в иных случаях полезно посылать пешим эротическим. Совет да любовь. Будем кушать «дюрсо» и перцовую за российскую семью образцовую.
Вот вам классический лавбургер по трехчленной формуле Джека Лондона: «1) двое влюбленных должны разлучиться; 2) благодаря какому-то событию они соединяются снова; 3) звон свадебных колоколов».
Все это до изжоги кондитерское: «живот, будто покрытый медом», «она пахнет сладким и цветочным», «ее дыхание пахло золотистым лесным медом», «глаза с медом, с золотом». И с подобающим надрывом и томной скорбью доронинских придыханий: «Когда телефон звонит и из него звучит знакомый голос, сердце выгорает. Лопается лампочкой»; «Женино сердце на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, а заяц убежал».
Целевая аудитория, само собой, растащила бы «Сезон» на фейсбучные статусы, да вот незадача: кроме woman.ru, ничего не читает.
* * *
Но чиклит в богдановском исполнении стринги порвал, пытаясь выпрыгнуть за жанровые рамки. Актуальные тренды здесь так буйно колосятся, что хоть комбайн пускай.
Я вам мужиков-козлов обещал? Ну, граждане алкоголики, хулиганы, абьюзеры и шеймеры, в одну шеренгу становись!
Папа: «Отец выхватит тетрадь из-под руки присмотрится к написанному и скривится. “Стыд и срам! Позор не знать такое, бестолочь! Проституткой хочешь стать? На рынке торговать?”»
Дядя: «Алик опять нажрался. У него был новый прикол: поставить ребром деревянную разделочную доску и метать в нее нож – специальный, без рукояти – с другого конца кухни. Чем больше он выпивал, тем реже попадал».
Зять: «Саша хватает Дашу за волосы и бьет головой о стену. Даша открывает глаза. Она на кухонном полу у батареи, хочет подняться, но не может – одна рука прикована наручниками к трубе».
Бой-френд: «Амин следит и за Жениным весом, взглядом отмечает каждый лишний сантиметр. Он часто напоминает ей, что любит подтянутых девушек, показывает фото».
Ой, девочки, как страшно жить!
Копеечная, в общем-то, разводка – треугольник Карпмана: спаситель – преследователь – жертва. Кто есть кто, и без меня понятно. Жертва, впрочем, не так уж беспомощна, а спаситель-альтруист на деле печется о своих дивидендах: путь славный, имя громкое. Но девочкам оно невдомек: ни Эрика Берна, ни Клода Штайнера не читали. А В.Б. напоследок подсунет великовозрастным отроковицам статью из «Новой газеты» «Я тебя сейчас, сука, убивать буду». Так себе аргумент, Вера Олеговна. Уж сразу бы на Amnesty International ссылались: в России каждые 40 минут от рук своего супруга или партнера гибнет женщина. А то еще британские ученые есть – тоже авторитетный источник. Одно не понятно: вы-то как до сих пор живы, великомученица наша?
* * *
Схема богдановского микрокосма в общих чертах ясна. Макрокосм «Сезона» – все то же самое в степени n+1. Рояль в кустах, придуманный советскими юмористами, сдан в утиль за ненадобностью. Наша ну о-очень добрая фея под каждый куст сует осколочно-фугасное СВУ. И если Женя решит погулять по Белокаменной, то непременно 31 августа 2004-го возле метро «Рижская» – как раз к теракту. И уж если Илья с Женей окажутся в Волгограде, то обязательно 30 декабря 2013-го, аккурат к взрыву троллейбуса, чудом убереглись. И уж если бывшую подругу Ильи нелегкая понесет в Париж, – будьте благонадежны, как раз 13 ноября 2015-го, прямиком под пулю террориста. Ой, девочки… но плач Ярославны лучше слушать в авторском исполнении:
«Как жить спокойно, зная, что тебя вот-вот могут взорвать и отравить, избить и расчленить, сжечь в вагоне метро, удушить дымом, размазать по стенам вагона, когда ты будешь ехать на работу? Нельзя быть счастливой, особенно сейчас, когда в обычной школе могут три дня мучить и убивать детей. Нельзя ездить на метро, ведь каждый с рюкзаком или чемоданом может быть шахидом. Нельзя летать на самолетах – порой они не долетают».
Обожаю наших миллениалов – прямиком из колыбели норовят отправиться на кушетку психоаналитика: ах, у нас травма – посетили мы сей мир в его минуты роковые!
Детки, если вы еще не в курсе, то других минут в этом мире не бывает. Рассказать ли вам, как в марте 1969-го страна оцепенела в предчувствии войны с Китаем? Или как в 1977-м из уст в уста полз ледяной шепоток об армянских терактах в Москве? – да с такими подробностями, что не снились ни КГБ, ни Стивену Кингу. Или про эпидемию сибирской язвы в Свердловске в 1979-м? – сотня трупов, в 10 раз больше, чем у «Рижской», и тот же ледяной шепоток: вояки виноваты. Или как зимой 1992-го ваши родители в четыре часа утра занимали очередь в сберкассу, чтобы зарплату с книжки снять?
Кстати, не хотите ли знать, из какого сора делаются нынче трагедии? В интервью все той же «Новой газете» Богданова неосторожно откровенничала насчет «Чжана»:
«Одна из самых страшных сцен у меня в романе – Павел топит педофила. Она должна была стать эмоционально опустошающей. Но в тот момент я находилась в Тоскане. Июль. Жара. Радостные итальянцы. Запах пиццы. Естественно, не пишется. И я заперлась в ванной, выключила свет, включила воду, включила в уши dark ambient, звуки болота, все в полной темноте – только экран и клавиатура светятся. Так посидела день и написала. Оттуда вышла “вся в слезах и губной помаде”».
Интересно, чем пишбарышня на сей раз вдохновлялась? – должно быть, хлопушки взрывала. До слез и размазанной помады.
* * *
Простите, отвлекся. Лейтмотив «Сезона» – тринадцатый аркан Таро: Смерть. Части романа носят имена боевых отравляющих веществ нервно-паралитического действия: «BZ [3-хинуклидинилбензилат]», «GB [О-изопропилметилфторфосфонат]» и «VX [О-этил-S-2-диизопропиламиноэтилметилфосфонат]».
Только не спрашивайте, кто этак девочкам жизнь изгадил, лишнее. Ведь в микро- и макрокосме действуют одни и те же законы. Не понравилось кино, наступили вы в говно – у любого катаклизма объяснение одно: cherchez l’homme. О постельных обломах и речи нет. Ясен пень, с козлами и секс козлячий – сунул, вынул и бежать:
«Женя половины даже не запомнила, просто было больно и стеснительно, и еще диван скрипел»; «Даша терпеливо ждет, когда все кончится. Оно кончается ровно на десятый счет».
Зато лесбийские фантазии сочатся клубничным сиропом:
«Ночью Даша представила, как Женя склоняется над ней так, что ее груди покачиваются над Дашиным ртом, задевая губы сосками… Даше захотелось провести по ее животу ладонью. Или оказаться между ее ног, чтобы Женя кончила ей прямо на язык, чувствовать пульсацию ее оргазма губами».
Подробный доклад о причинах, думаю, тоже не требуется.
* * *
С литературой у Богдановой те же проблемы, что и всех ее сверстников: сплошные суррогаты. Вместо сюжета – актуальная повестка, речь о ней уже была. Вместо характеров – штампы из женских пабликов, о них тоже потолковали. Вместо стиля – нагромождение красивостей, о которые В.Б. постоянно спотыкается. Вот, к примеру:
«Изнутри, в клети его ребер дрожало и стучало горячо», – Вера Олеговна, вы какую клеть в паренька засунули, шахтную или прокатную? И как страдалец выжил с таким имплантом? Видимо, скрипичный ключ, которым водят по нервам, ничему не научил ни авторессу, ни редактора.
Лексическая избыточность, знакомая еще по «Чжану», тоже тут как тут: «Щурил свои подбитые глаза». Не в первый раз говорю: милая, ну попробуйте уже сощурить чужие глаза…
Закономерно, впрочем: из CWS да «РЕШки» может ли что добро быти? Там тоже тринадцатый аркан на все случаи жизни.