Роман Сергея Лебеденко как позор кубанской литературы
(Сергей Лебеденко. (не)свобода. – М., АСТ, Редакция Елены Шубиной. 2022)
Вот передо мной лежит буквопродукт в обложке цвета детской неожиданности с присутствием грязно-голубого и вкраплением красного. На фасадной стороне обложки, как и положено, — цитата супермэтра. В данном случае, это лонг- и шорт-фигурант «Нацбеста», «Большой книги», «Ясной Поляны» Марина Степнова. Лауреатские уста сулят нам «роман, который мы давно ждали, который сбывается с пугающей быстротой».
На тыльной, полностью выполненной в тонах детской неожиданности, стороне обложки мэтр калибром поменьше, экс-журналист «Коммерсанта» и перспективный шубинский автор Дмитрий Захаров излился аж в трех абзацах. В финальном абзаце сообщается: «Банальность зла не отменяет необходимости очерчивать его границы и называть по имени. Имя этой розы — несвобода». Даже прочтя роман, я не понял, что Захаров имел в виду. То ли давал мутные отсылки к Умберто Эко, хотя (спойлер) какие-либо отголоски деяний туринского мудреца в обозреваемой книге начисто отсутствуют. Возможно, перед нами — просто опечатка на обложке. И тогда мы получаем «имя этой прозы — несвобода». Хотя и так — понятней не стало.
Название буквопродукта «(не)свобода» ведёт нас к семейству уродливых названий, вида «недоболлитра», подвида «литра маркетинговая», отсылает к бесчисленным издательским кадаврам и альраунам, помимо прописанного в них убожества отягощённым ещё и непроизносимыми названиями — «Любовь on/off», «РодиНарод», «iFuck», «Как тебе такое, Iron Mask?» и всякое такое прочее. Приходится констатировать, что в данном случае название — не смешное, не забавное, может быть даже и первое, взятое с потолка.
А кто таков сам автор Сергей Лебеденко? Издательская аннотация сообщает, что родился он в 1993 году, в Краснодаре. Собственно, место рождения автора и пробудило любопытство критика. Получается, что мы с миллениалом Лебеденко — земляки. Получается, что вот этот, цвета неожиданности, гримуар — по сути, явление кубанской литературы. Каковой, я полагал, давно уже нет. А она — поди ж ты, у самой Шубиной выстрелила! Будем читать!
Прочие подробности о писателе Лебеденко напоминают строчки резюме от перспективного соискателя. «Выпускник МГИМО и НИУ ВШЭ; работал судебным корреспондентом "Новой газеты", как литературный обозреватель и критик сотрудничал с порталами РБК, Афиша Daily, "Прочтение" и др.»
Познавательно, на самом деле. Список вузов, например, не-фраерский. Не ПТУ, не КубГУ (альма-матер пишущего эти строки). МГИМО и НИУ ВШЭ! Из этого следует, что автор — как минимум, медалист, победитель Олимпиад! Ну, и по двум пунктам (журналистика и литературная критика) — получается, коллега.
Поэтому изучать этот феномен кубанской литературы я начал исключительно доброжелательно. Итак, что же внутри?
ЭПИГРАФ-ТЕСТ
Театр начинается с гардероба, а книга Редакции Елены Шубиной — с эпиграфа. И такая практика, в общем, благо. Она помогает сразу прояснить IQ автора. Если тот цитирует Шопенгауэра, Дерриду etc. — нормально, интеллектуал. А бахает в эпиграф строчки попсового шлягера или замыленные общеизвестные строки классики — тоже понятно.
От эпиграфа «(не)свободы» я, однако же, впал в ступор. Открывают роман слова президента Дмитрия Медведева, произнесенные им в феврале 2008 года на V Красноярском экономическом форуме. А под Дмитрием Анатольевичем — строки из Откровения Иоанна Богослова (оно же Апокалипсис). Строки общеизвестные.
И возникает вопрос по поводу Медведева: а что, посвежее цитаты не нашлось, что ли? Вот Путин, например, много говорил о свободе и несвободе, и даже в этом году. Гугл в помощь. Зачем надо было вытаскивать официозную замшелость пятнадцатилетней давности? Внятных причин я не вижу. Кроме того, что автор гуглил впопыхах, и извлёк первую подходящую цитату.
То есть, анализируя подборку эпиграфов, мы приходим к выводу: халтурщик, плетет общеизвестное. Исследователь кубанской литературы (то есть, я) испытал разочарование — как тренер детской команды, бессильно наблюдающий за позором собственных игроков. Впрочем, ладно! Ещё забьют кубанские игроки долгожданный гол в ворота читательского интереса! Ещё спасут очко своей команды (как выражался один, краснодарский же, спортивный комментатор).
С эпиграфом соседствует курсивное авторское предуведомление: «Это художественный вымысел. Он вдохновлен реальными событиями, но не является их воспроизведением».
И снова разочарование для исследователя творческих кубаноидов. Понятно, что в основе романа лежит известное «театральное дело», по которому был осуждён режиссёр Кирилл Серебренников вместе с сотрудниками «Гоголь-Центра». Уже стало понятно, что документального романа – не будет. Автор не откопает ничего нового. Выдумает. Залатает прорехи на рубище фактуры заплатами фантазии. А придумать можно что угодно, заранее-то подстраховавшись. Это значит, что ждёт читателя сеанс выдуманных ужасов о «кровавом режиме».
Но давайте дадим кубанскому литератору ещё один шанс? Да, тест на IQ он провалил, да, всё выдумал. Но, может, классно выдумал? Так, что сваи «режима» зашатаются под натиском креативного цунами?
И давайте не будем оглядываться на политическую составляющую буквопродукта (крайне автору этих строк не симпатичную). Просто отодвинем её в сторону, дабы не погрязнуть в бессмысленных мировоззренческих спорах. Будем смотреть, как написано. По гамбургскому счёту.
ГОЛ В СВОИ ВОРОТА
Но и тут литературный клуб «Кубань» пропускает гол в свои ворота. На первых же страницах. В первой же главе. Та называется «Допрос I» и представляет собой стенограмму поименованного в заголовке следственного действия. Стенограмма — странная. В ней задокументированы ответы допрашиваемого, но нет вопросов. Литературная игра такая. Кому-то, может, и забавная, оставляющая, типа того, простор для игры читательского воображения.
Приём, безусловно, интересный, но уже б/у, бывший в употреблении. У кого? Ну, например, у основоположника техники ответов без вопросов, американца Дэвида Фостера Уоллеса, автора монструозного бестселлера «Бесконечная шутка». Там такая техника тоже использовалась, но в гораздо большей степени ответы без вопросов служат композиционным материалом для книги того же автора «Короткие интервью с подонками», каковая была издана совсем недавно, и мимо внимания книжного обозревателя популярных изданий могла пройти едва ли.
Заимствование приёма — нет, не плагиат. Но это нехорошо. Конечно, простецы похвалят, но в глазах знающих людей вы упадёте.
Не к чести автора добавлю, что это — не единственный в романе заимствованный чужой приём. Например, используется немудрёная техника бесконечного диалога в очереди, разработанная Владимиром Сорокиным.
Впрочем, есть и более буквальные заимствования. Например, такое: «Чиновник спасался бегством по коридорам форума, а человек в черном следовал за ним». Узнали? «Человек в чёрном шёл через пустыню, а стрелок следовал за ним». Это Стивен Кинг, повесть «Стрелок», открывающая цикл «Тёмная башня». Так-то, малята.
«А собственные авторские находки? – спросит сочувствующий читатель. — Есть ли они?»
«Нет, — ответит Лев Валерьевич, поправляя на носу очки. — Искал, но не нашёл».
МАТЕРНЫЕ НЕОЛОГИЗМЫ
Но, может, хотя бы написано основательно, со знанием дела? По заветам кубанских классиков Ивана Варравы и Анатолия Знаменского? Нет, ребята. Написано тоже плохо. Ну, вот вам несколько примеров.
«Вибрация в области висков, такой едва слышный зуд, предупреждающий, что жопа где-то близко и лучше в нее не влезать».
Представили? Вибрирующие виски, соседствующие с жо… Впрочем, ладно. Не влезай, убьёт.
Иногда Лебеденко пробивает на красивости и мы читаем:
«И они ушли в тень по дорожке с разбитой плиткой: он — с лицом, перекошенным от злости, она — чему-то улыбаясь».
И непосредственно дальше у нас парад красот:
«Такси прикрыло стекольное веко и, прошуршав резиной по асфальту, вернулось в переплет дорожных линий».
Не удовлетворившись «стекольным веком» в «переплете линий», Лебеденко пытается творчески разжалобить читателя:
«Куртка была плотно застегнута, голова прикрыта капюшоном. Слезы надежно запрятаны в глубину глаз».
Красоты стиля сочетаются с философией небывалой глубины:
«Если подумать, когда всю жизнь жопа, еще одна жопа погоды не сделает».
Грубое поименование не делающей погоды части тела — не единственный пример авторского сквернословия. Есть, конечно же, и мат. И при этом материться Лебеденко не умеет. Прошу прощения у слабонервных, женщин и детей за цитирование следующего фрагмента:
«Сначала они забирают у меня одно дело, какое-то простенькое, фиговое, наверх в ГСУ. Теперь они присылают вот эту вот хуятень… Понимаешь, что это, Прось? Хуятень, и никто мне ничего не объясняет!»
Я, конечно, пошёл гуглить. А вдруг через «я» — правильно? Хотя мне всегда казалось, что правильно писать через «е». И я оказался прав. Через «я» есть какие-то малограмотные паблики «Вконтакте», но зато под написание через «е» подведена чуть ли не академическая база. Никакой смысловой нагрузки это «яканье» не несёт. И возникает вопрос: куда смотрят корректоры Шубиной?
Может, это какой-то особый приём? Метка стиля? Но нет. К прискорбию, это — ещё один досадный гол в ворота клуба «Краснодар». Ещё один, невзначай проваленный, тест на IQ. Ведь откуда-то должно было взяться именно такое написание? И источник – явно не энциклопедия. И не словарь Даля, где коренное слово присутствует, но производного в таком виде нет.
МГИМО-STYLE
Диалоги. В значительной мере они плохи, с переходом в чудовищность. Оцените, например, вот эту амурную беседу мальчика и девочки. Снова прошу прощения за цитируемое:
«— Он в последнее время что-то поехал на апокалиптической теме, — усмехнулся Роман. — Купил, слышь, большой такой альбом этого, как его… Ну, скажи, немецкий хрен шестнадцатого века?
— Дюрера?
— Бля, да. Ну и начал оттуда вырывать страницы, я такой: бать, может это, провериться тебе сходить? А он говорит: знаки ищу. ХЗ, короче».
Кто-нибудь в редакции Елены Шубиной, объясните автору, что диалоги — многофункциональный инструмент. Их посредством, например, можно и нужно передавать информацию, эмоции, двигать повествование в ту или иную сторону. Но диалоги — не помойка. Сваленный в реплики героев словесный мусор не добавляет буквопродукту натуральности, а героям — глубины.
Могут сказать, что процитированный диалог — подделка под ПТУ-style. Но, извините, нет. Старые добрые олдскульные авторы писали лучше и осмысленней. Это, видимо, МГИМО/НИУ ВШЭ-style.
Композиция повествования — рыхлая, наобумная. Истории героев обрываются в пустоту и до катарсиса не доходят. Вместо кульминационного бурления эмоций мы получаем пересказы событий или лакуны с переходом сразу к эпилогу.
Один из немногих экшн-эпизодов с похищением главной героини обрывается в духе «и все помирились». Героиня успевает включить в телефоне геолокацию, спасители настигают злодеев, и те безропотно передают им похищенную.
Еще хуже — любовная линия. Вернее, отсутствие таковой. Олег любит Сашу (девочку), а Саша любит Свету, благодаря чему образуется по-модному перверсивный любовный треугольник. Каких-то описаний страстей, впрочем, не ждите. Их нет. Все возможные отношения немедленно обрываются, а герои с героинями почти не страдают. Ну, так, для проформы «надежно прячут слезы в глубину глаз».
Теперь посмотрим, есть ли в книге выпуклые характеры? Задавшись этим вопросом мы приходим к удивительному ответу и к совершенно невероятной гипотезе, порождающей целый спектр вопросов. Но следите за руками.
МУЖСКОЕ/ЖЕНСКОЕ
Итак, имеем факт. Образы героев в романе делятся на две отчётливые категории. Это герои-мужчины и герои-женщины.
Первые, мужчины, примерно ничем не отличаются друг от друга. Внешность их различается — кто-то рыж, кто-то бородат, у кого-то полковничьи погоны, у кого-то тирольская шляпка с пёрышком. Но по разговору, речевым характеристикам, чертам характера они неотличимы. Их чехарда занудлива и непонятна.
Иное дело герои-женщины. Они, как ни странно, свои лица имеют. Отличить одну от другой — не так сложно. Они прописаны. Притом с полным знанием женского бытия (даже интимной его стороны, вплоть до цвета прокладок). Более того, «женские» главы исполнены — не могу сказать, что лучше, но профессиональней. Видна умелая скоропись человека, умеющего работать с текстом. Из «мужских» глав, тем не менее, такого умения не явствует. Эти главы словно писаны «автором-про-попаданцев». Герои «мерзко хихикают», всё как надо.
И возникает вопрос — а откуда автор-миллениал, двадцати девяти лет от роду, так хорошо знает женщин? Откуда такое гендерное вундеркиндство? При полном провале мужских героев?
Подходим к главному. Давайте-ка зададим вопрос: а не писали ли это два (как минимум) разных человека, один из которых — собственно, женщина?
Если присмотреться, то в этих главах различается не только авторский почерк, субстанция эфемерная и труднодоказуемая. Но есть и более-менее убедительные признаки в пользу предположения о том, что авторов было много.
Например, один из авторов (предположительно, дама) любит ставить точки над «ё». И так, с точками, текст и опубликовали.
«Больше всего ей тогда хотелось, чтобы пляж оказался всего лишь нижним сосудом песочных часов, которые сейчас кто-то перевернет, чтобы измерить время, пока готовится ужин, - и всё это исчезнет, и не нужно будет слизывать с коленок собственные слёзы и слушать, как где-то смеются дети».
Это «ё»-кусок, автором которого, вполне может быть женщина. А вот, для сравнения «е»-кусок:
«Теплый свет лампы взрезал его анфас, как нож масло».
Тут, в отличие от эмоциональной витиеватости «ё»-куска, незатейливая кондовость от начинающего графомана.
Но кто же мог (предположительно) помочь юному дарованию? Возможный ответ скрыт в разделе «Благодарности». Читаем:
«В первую очередь я хочу поблагодарить моих наставниц — Марину Степнову и Майю Кучерскую, благодаря которым я и сотни писателей научились облекать речь в текст».
Вот вам и предполагаемый ответ, который причастные вряд ли признают и на котором мы тоже не будем настаивать. Версия.
КАРЬЕРНЫЙ БУНТАРЬ
Так что, как мы видим, не всё так просто с разбираемым буквенным набором, который, как выясняется, ещё и неведомо кто написал.
А про предполагаемого автора Сергея Лебеденко можно сказать — что? Вот, вроде бы, он на(под)писал такую всю бунтарскую, антисистемную книгу. Но сам-то этот выпускник МГИМО/НИУ ВШЭ бунтарём-то не является. Это не всклокоченный гений-анархист с пламенем преисподней в глазах. Это прилежный, улыбчивый карьерный мальчик. «Пошли вы все нах…й!» - завершал свою дебютную книгу подлинный бунтарь Эдуард Лимонов. А бунтарь-миллениал завершает свой дебютный опус многословными благодарностями:
«Отдельная благодарность Елене Даниловне Шубиной за то, что поверила в эту книгу и в мои (скромные) писательские способности».
Эта книга не влечёт за собой никакого риска. Никто не будет прессовать автора за бесформенный набор ахинеи. Но зато можно будет вписать дополнительную строчку в блистательном резюме.
И к кубанской литературе, давайте посмотрим правде в глаза, этот набор букв не относится. Уж чего кубанские пишущие казаки не делали, так это не заставляли «жинок» писать за себя. Даже подозрений, каковые возникают в отношении предположительного автора, не вызывали. Это был бы позор. А «(не)свобода» — это столичный продукт. Не в хорошем, разумеется, смысле.
#новые_критики #лев_рыжков #новая_критика #лебеденко #несвобода #аст #редакция_шубиной #графомания