Читательский дневник. Ноябрь

В подборке ноября мало фикшна, всё больше истории реальной жизни: художников, осьминогов, эпилептиков и жестокой китайской матери.

1. Н. Поздняков «Не рыдай мене, мати». Никита Поздняков — один из моих любимых современных художников, а тут вот кроме живописи создал еще и прозу. Это совсем небольшая книга — немного воспоминаний о себе, немного рассказов об окружении: но они такие емкие и жестяные, что неподготовленному читателю не стоит и соваться — психозы, ритуалы, психбольницы, вещества. Искусство. А вот подготовленный много узнавания найдет.

2. М. и С. Дяченко «История доступа». Весьма неоднозначная повесть о девушке, которой выпало в лотерее счастье, о котором мечтали все незамужние девы королевства, кроме нее, — стать женой принца и родить ему наследника. Отказаться, увы, нельзя. Принц — идиот. В клиническом смысле идиот. Зато у него весьма рассудительный отец, и именно в беседах с королем Янине придется понять, как устроен этот неожиданный мир.

3. Д. Гилберт «Спотыкаясь о счастье». Мне бы эту книжку лет десять назад, когда я называла «счастьеловство» основной своей деятельностью и была всерьез увлечена темой! Тогда мне явно недоставало теоретического материала этой книги, тут есть за что ухватиться и есть то, о чем хочется спорить (было бы только с кем). В целом — это книга-рассуждение о различных аспектах счастья как категории психологического состояния современного человека. О его длительности (счастье — это миг эйфории или годы довольства ходом собственной жизни?), о причинах (возможна ли хоть одна объективная?), о зависимости уровня счастья от секса, денег, контроля над происходящим. Не понравилось, что автор немножечко держит читателя за дурака. Приводит нам в качестве примера сиамских близнецов, сестер, сросшихся лбами. Спрашивает: «Могут ли они быть счастливы?» И, пока я пытаюсь влезть в их шкуру, проговаривает за меня ответ: «Конечно же нет! Ведь это ужас что за жизнь!» И так не раз. Понятно, что это просто его техника оживления текста внутренней полемикой, и все-таки этот метод все время вызывает возмущение: почему за мой счёт. Но в целом — реально много интересного. И про сиамских близнецов он потом все-таки согласился, что жизнь без секунды одиночества странна нам и неизвестна — но счастлива от этого не менее.

4. С. О’Салливан «Мозговой штурм. Детективные истории из мира неврологии». Сюзанна О’Салливан, британский невролог, продолжает почетное дело ушедшего от нас Оливера Сакса. Именно неврологические кейсы дают для этого максимально увлекательный материал (наверное, по интересности у неврологии второе место после психиатрии) — отсюда и подзаголовок «Детективные истории». Тема этой книги — эпилепсия. Мы обычно знаем эпилепсию по генерализованным приступам, когда человек падает и бьется в судорогах, но на самом деле у этой болезни существует множество иных форм — иногда едва заметных, когда человек обмякает лишь на полсекунды, иногда сопровождающихся крайней активностью, бредом и убеганием; кто-то видит замысловатые галлюцинации, а кто-то полностью сохраняет сознание, но теряет равновесие. Каждый случай, описанный в книге, уникален и требует особого подхода — как в изучении симптоматики и поиске триггеров, так и в выборе лечения. Увы, помочь удается не всегда. Но иногда удается.

5. Э. Чуа «Боевой гимн матери-тигрицы». Книга, нашумевшая в родительском сообществе, — мне кажется, написана она с осознанным набросом на вентилятор, чтоб лучше продаваться. Или у автора есть конкретные социопатические черты? Писать так надо либо с целью преднамеренно раздражать, либо из непонимания, как это воспримут, либо с искренним безразличием к оценке — и я не могу точно выбрать один из трех вариантов. Это книга китаянки, живущей в Америке с двумя дочерьми и принявшей решение воспитывать их согласно китайской традиции образования — быстрее, выше, сильнее и точка. Чтобы стать великими музыкантами (одной девочке выдали скрипку, другой фортепиано), нужно пожертвовать всем остальным. Скажем, детством. Никаких ночевок у подружек, прогулок, школьных театральных постановок — нужно заниматься и заниматься, по шесть часов в день, через крики, ненависть, апатию. Параллельно Эми Чуа не забывает клеймить либеральных родителей, «безвольных и снисходительных», которые хвалят своих детенышей за самые неуклюжие рисунки и тем будто бы лишают их великого будущего. Муштра, и верно, дает плоды. Девочки-музыканты выступают в серьезных залах. Одна из сестер более лояльная, другая протестней. Их мать честно рассказывает в финале, что извинилась потом перед той, кому проиграла. Эта книга очень хорошо встала в пару с книгой «Китайские дети — маленькие солдатики» Леноры Чу, только та о государственном образовании, а эта о домашнем. Но они одного духа — «да, тяжко, зато какой результат!» Я от этого духа цепенею.

6. А. Слаповский «Ксю». Замечательная повесть с неожиданным финалом. Очень психологичная — каждый герой осязаем, даже если встречен в случайном эпизоде, и правдоподобная — хотя автор-мужчина пишет от лица героини-женщины, ни малейшего диссонанса не возникает. Героиня его — та самая Ксю — рассказывает свою историю из загробного мира, откуда все подробности видно лучше, чем в процессе жизни, и есть время разобраться в деталях. Она — дочка богатого и влиятельного человека, которого внезапно сажают в тюрьму. Жизнь меняется, меняется она сама. Всё это довольно быстро доводит ее до могилы, но каким образом, Ксю лучше расскажет сама.

7. Л. Успенский «Слово о словах». Эта книга написана была в 1950-х и адресована старшим школьникам — тем, кто собирается поступать в институт и выбирает свою дорогу. Успенский подсвечивает им путь в языковедение, да так завлекательно, что, клянусь, если бы я прочла эту книгу в соответствующем возрасте, я бы сразу в филологи пошла (я в итоге и так почти-филолог — кафедра современного русского языка — но не с первой попытки и с практической, а не научной реализацией). Книга большая, в ней множество статей, каждая из которых рассказывает о каком-нибудь неочевидном языковом казусе. Как один и тот же корень -кап- раскрывается на половине земного шара то в капители, то в шапке, то в капитане, то в декапитации. Как территории, кроме государственных границ, разделяются изоглоссами — линиями на лингвистической карте, внутри которых распространены сходные языковые явления. Здесь множество любопытных примеров того, как трансформируется слово, проходя по миру — и внезапно оказывается, скажем, в Индии и в России — совершенно единым. Главны посвящены то русскому языку, то другим языкам мира. Скажем, как в англоязычных странах различают кошку и кота? Кстати, интересно, не изменилось ли это за почти 70 лет с выхода книги.

8. С. Монтгомери «Душа осьминога». Нонфикшн, но, пожалуй, не научпоп. Научпоп был бы суше. А это — едва ли не мелодраматическая история любви исследователя к осьминогам. От первого прикосновения до проводов уходящего — увы, осьминоги живут не слишком долго. Но Сай Монтгомери удалось близко подружиться с четырьмя из них, живущими в Бостонском океанариуме, и посвятить много сил и времени тому, чтобы войти в контакт с осьминогами в естественной среде обитания. Она потрясающе пишет об этих контактах. Судя по этому тексту, осьминог — лучшее, к чему можно прикоснуться в этом мире (и у меня, конечно, сразу пополнился список несбыточных мечт). Автор старается их почувствовать, разгадать, порадовать. Описывает нам — и вот уже ум полнится любопытными изобретательными осьминогами. Им приносят игрушки для малышей — всякие крутилки-погремушки, и они вовсю их вертят. Чтобы полностью занять головонога гололомкой, кладут краба в сундук, сундук в зайца, зайца в утку... Ну в смысле много разных коробочек с разными застежками друг в друга кладут. «В те времена все боялись трогать осьминогов. Считалось, что их прикосновение может быть опасным, — говорит Уилсон. — Но мы сказали себе: "К черту все! Животному скучно!" И мы начали с ним играть». Очень много любви в этой книге, и не скучно больше ни осьминогам, ни читателю.

#новые_критики #читательский_дневник #изба_читальня #что_читать #никита_поздняков #дьяченко #дэниел_гилберт #сюзанна_осалливан #эми_чуа #алексей_слаповский #лев_успенский #сай_монтгомери