Танцуют все!
Программка предупреждает уже в первых строках: «Постановка спектакля “Иван Васильевич” восстанавливает историческую справедливость: пьеса была написана Михаилом Булгаковым специально для Театра сатиры 90 лет назад, но так и не появилась на афише».
Да, в мае 1936 года спектакль про то, как по вине изобретателя машины времени с простой русской фамилией Тимофеев два гражданина из 30-х годов XX века попадают в средневековье, а царь Иван Грозный наоборот оказывается в советской Москве, в коммуналке, где его принимают за управдома, был доведен до генерального прогона, вот только играть премьеру не разрешили. Разумеется, по идеологическим соображениям. Во-первых, царь — не объект для пародии и карикатуры. Во-вторых, разве не вздрагивали и не поеживались тогдашние зрители, а это были исключительно чиновники и партийные бонзы, услышав со сцены фразу царского дьяка: «Был у нас толмач-немчин, да мы его анадысь в кипятке сварили»? Времена стояли отнюдь не вегетарианские. Не помогли внесенные автором изменения, сокращения и приделанный финал — во второй редакции вся происходящая путаница объясняется как сон изобретателя. Все равно нельзя.
Но рукописи, как известно, не горят.
Еще Пушкин сказал (правда, не про театральных деятелей, хотя и про них тоже): «Они любить умеют только мертвых». А вот кому принадлежит фраза «лучший драматург — мертвый драматург» я не знаю, её приватизировали многие режиссеры, продюсеры и артисты.
Сочинения великомученика русской литературы Михаила Афанасьевича Булгакова, об «искалеченной театральной жизни» которого написаны тома, российские театры сегодня и любят, и ценят, и привечают. Булгаков — бренд. Булгаков — касса. Булгаков — на Новодевичьем. Чаще всего, правда, ставят инсценировки его прозы — «Мастера и Маргариту», «Собачье сердце», «Театральный роман», «Записки юного врача», хотя и пьесы тоже идут. Самые популярные — «Дни Турбиных», «Бег» и «Зойкина квартира». Подождем очередного юбилея писателя — со дня рождения или смерти — и кто-нибудь обязательно поставит даже «Батум» (другое название — «Пастырь»), последний булгаковский текст для сцены — о молодом Сталине, который сам вождь назвал хорошим, однако к постановке запретил.
Но вернемся к «Ивану Васильевичу». Пересказывать сюжет пьесы не имеет смысла: ну кто из читающих эти строки не видел знаменитой комедии Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию»! Кто не процитирует оттуда фразу про «икру заморскую баклажанную», сочиненную, кстати, вовсе не Булгаковым, а соавторами сценария Бахновым и вышеупомянутым Гайдаем. И хотя действие в картине, вышедшей в 1973 году, было перенесено в это самое брежневское время, а текст дополнен актуальными реалиями, имена персонажей и основные коллизии в целом сохранены.
Гайдаевский шедевр, с одной стороны, познакомил с булгаковской пьесой массового зрителя, а с другой, практически перекрыл ей дорогу на сцену: после такого успеха фильма редко кто отваживался её ставить.
Кажется, нынешний худрук Театра сатиры Сергей Газаров, берясь за «Ивана Васильевича», видел своей целью сделать всё, чтобы его не упрекнули в заимствованиях у Гайдая. Начиная с того, что события происходят строго, как у автора, в середине 30-х годов, и заканчивая тем, что основные герои непохожи на киношных предшественников. Ну разве что исполнитель двух главных ролей — управдома Бунши и Иоанна Грозного — народный артист России Юрий Васильев фактурой напоминает своего экранного тезку — Юрия Яковлева. Музыка для спектакля специально сочинена Алексеем Айги, и в музыкальной партитуре каких мелодий только нет — от Вивальди до Свиридова, но никаких вам киношлягеров Зацепина и Дербенева.
Но даже не это главное. Режиссер решил сделать из пьесы, которая отнюдь непроста и многогранна, спектакль для семейного отдыха, развлекательное шоу. Он, как написано в той же программке, «увидел в ней комедию положений». А потому драматические артисты пляшут, поют, кривляются, комикуют, показывают фокусы и садятся на шпагат, а еще с первой же минуты много, громко и натужно кричат. Иногда это даже смешно. Но очень редко. А в целом не покидает ощущение, что присутствуешь на капустнике. Местами зрелище весьма изобретательно и уж точно крепко сделано в стиле «дорого-богато»: масштабные декорации Владимира Арефьева, впечатляющие костюмы Марии Боровской, свет Дамира Исмагилова, хореография Сергея Землянского. Каждое из этих имен — как знак качества. Как говорится, к пуговицам претензий нет — не оторвешь. Но почему-то в целом не складывается. И выходя из зала повторяешь фразу стрельцов: «Царь ненастоящий...»
#новые_критики #театральный_обзор #театр #иван_васильевич #театр_сатиры