Между шортами и ботфортами
Юлия Латынина* как стремительный писатель букв
Пересмотрев недавно отличный мини-сериал «Охота на изюбря» по одноименному роману Латыниной, я наткнулся на крайне неодобрительную оценку телепродукта собственно Юлией Леонидовной. Юлия Леонидовна упрекала сериал в пошлости и неправдоподобности – так, в первой версии сценария какая-то хрупкая девушка якобы на своих плечах уносила 150 миллионов долларов в монашеский скит, а такого быть не может, потому что 150 миллионов долларов занимают определенный объем и имеют определенный вес, и Латынина как ответственный автор была полна сарказма по этому поводу. Сценарий потом поправили, но следы сценарной пошлости все равно остались – так, в конце главный герой Денис Черяга добровольно возвращается с поста замдиректора крупнейшего металлургического комбината в Генеральную прокуратуру, следователем, а это все равно что, по Латыниной, какая-то знаменитая певица начинала бы в публичном доме, а в расцвете карьеры туда же и вернулась бы.
Очень интересно, подумал я, надо бы почитать первоисточник, если сериал такой крутой получился (а он действительно крутой, там все звезды российского ТВ, причем все играют, а не отбывают номер), то уж роман, наверное, не хуже. И более приближен к реалиям, без этой, знаете, легкой цыганщины в духе Эрнста.
Оказалось, что про Ахтарский металлургический комбинат Латынина написала целую трилогию. Я заранее потирал руки от удовольствия. Хотя и помнил, конечно, про стрелку осциллографа – ну, в конце концов, кто не ошибался-то? Злопыхатели, думал я, носятся с этой стрелкой второй десяток лет, как собака в фильмах Михалкова-позднего с чьей-то откушенной рукой.
В моем личном рейтинге «стрелка осциллографа» не шла ни в какое сравнение с борцом с наркотиками Ройзманом, например, которого Латынина прославляла много дольше, чем Вячеслава Извольского (это второй главный герой саги про АМК). Или с победившим коррупцию и сделавшим Грузию процветающей современной страной Саакашвили. А возглавляет мой личный рейтинг (и финансовый рейтинг самой Латыниной, надо думать) рекламная статья в «Новой газете» про чудо-лекарство Золгенсма, после одной инъекции которого ребенок, родившийся со страшным диагнозом «спинальная мышечная атрофия», становится здоровым. Или как там у самой Латыниной было: "Золгенсма действует буквально как в кино. Один укол — и ребенок, который еще недавно лежал, как коврик, дышит, ходит и живет".
Вот только кино это лучше никому не показывать.
***
Сразу оговорюсь, что специально никаких рецензий на произведения Латыниной не читал, чтобы не портить впечатления спойлерами и сохранить восприятие свежим. Что до давности – то, во-первых, я знал, что промышленная трилогия считается пиком ее творчества, а во-вторых, крайне интересно оценить политэкономические компетенции автора с точки зрения нынешних реалий.
Начал, как водится, сначала – с романа под не пошлым названием «Стальной король».
Там впервые появляется Денис Черяга, следователь прокуратуры, специализирующийся на маньяках (ну, а если маньяков долго не появляется, то он, видимо, сидит курит). Черяга ездит на 500-м мерсе-внедорожнике, подаренном одним богатым человеком за спасение своей дочери от, соответственно, маньяка. Черяга замечает, что вот раньше он ездил на "шестёрке", так вот теперь бензина уходит вдвое меньше.
Долго пытался понять, как это мощный внедорожник может потреблять не просто меньше, а вдвое меньше бензина, чем «Жигули»-шестерка, ну да ладно.
В конце первой главы Черяга посещает родной дом - одноэтажный, как подчеркивает автор - и проходит в свою комнату, "низенькую горницу".
Вообще-то горница всегда располагалась на верхнем этаже, отсюда и название (горний - верхний), а какие могут быть верхние этажи в одноэтажном доме?.. «В тамбуре, - читаю я дальше, - рядом с чуланом был бревенчатый холодный сортир».
В тамбуре!
Бревенчатый!
Толковая, говорите, слегка раздраженно подумал я, знает, о чем пишет. Ну ок…
Действие происходит большей частью в шахтерском городе Чернореченске, и для описания города и его жителей Латынина не жалеет красок соответствующего оттенка. Нерентабельные шахтеры постоянно бастуют, не понимая, что их труд никому не нужен. Поскольку денег им не платят, они съели в городе всех собак (! так в романе), а в степи всех сусликов. Рекламы иностранных фирм в городе не было, поскольку "Джонсон и Джонсон" знал, что в Чернореченске все равно нет горячей воды, а средство от вшей рекламировать не догадался». «Станция была маленькая, одноэтажная, с загаженным перроном и туалетом типа "сортир", пристроенным к торцу». Вот интересно, зачем сортир пристраивать к торцу, и кто вообще это делает? Наверное, те же люди, которые бревенчатый сортир встраивают в тамбур рядом с чуланом?..
Казнокрадство и лихоимство в городке процветает – мэр, например, вводит налог (мэр! налог!) на содержание футбольной команды, «а поскольку футбольной команды в городе отродясь не было, налог шел прямиком во внебюджетный фонд города». Впрочем, что там мэр, у нее вице-премьер говорит: «вы предлагаете мне сказать шахтёрам, что они не получат денег? Да кто после этого за меня проголосует?» А у нас что, в девяностые вице-премьеров выбирали? Может быть, позже стали выбирать? О чем ты, Юлия? Вот вице-премьера собираются угощать: "к шахтоуправлению стали съезжаться грузовички с севрюгой, с икрой, с сочащимися медом туркменскими дынями"… Надо понимать, отдельно грузовичок с икрой, отдельно с севрюгой, отдельно с дынями… Не шутка – целого вице-премьера накормить!
Глубокое знание реалий, my ass…
Ну и как бы добивая, авторка с сарказмом рассказывает о построенном здесь, «на границе между казахскими степями и сибирскими равнинами», заводе подводных лодок. При том, что крупнейшим водоемом в Чернореченске была лужа на дороге. «Впрочем, лужа была большая и в сезон дождей в ней даже как-то утонул пьяный тракторист, вывалившийся на ходу из старенькой “Беларуси”.
Совсем по Бродскому – там лужа во дворе как площадь трех Америк. И все-таки непонятно – если в городе Чернореченске (название как бы пытается что-то подсказать, но допустим) не было никакого водоема, то ГДЕ эти лодки строили? И как отправляли заказчику? По почте?
Сюжет романа не простой, а очень простой – шахтеры в Чернореченске, искусно подогреваемые ворами, мешают стальному королю Извольскому получать коксующийся уголь для нужд комбината, и это грозит комбинату банкротством, поэтому Извольский искусно стравливает воров между собой (сказав условному Васе, что Федя хочет его убить, а Феде – что Вася; элементарно, Вася!), добивает остатки и продолжает властвовать, а хорошо проявившего себя по личным мотивам Черягу берет к себе замом по безопасности. Хэппи энд.
Язык романа, как бы это помягче, принадлежит типичному средне-бездарному советскому журналисту, то есть автором постоянно используются сочетания словосочетаний без критического анализа, в результате получается дикая чушь типа «передовые участники битвы», «трещины, избороздившие чело чернореченского асфальта», «высокопоставленная жратва», «разворачивали все смертные автомобили», «пирожок, щедро умащенный черной икрой», «тонированная дверца»…
С автомобилями у Латыниной вообще довольно сложные отношения, которым она постоянно пытается придать характер интимных. Про внедорожник, потребляющий бензина вдвое меньше «Жигулей», мы уже упоминали; готовьтесь к следующему сногсшибательному открытию – Извольский по роману ездит на «Брабусе», так вот, «Брабус» у него очень необычный – с высокой подвеской! Да-да! Обычные «Брабусы», по Латыниной, имеют низкую подвеску, поскольку «люди, готовые выложить за машину пол-лимона баксов, вряд ли будут ездить на ней по оврагам». Да и вообще внедорожники покупают не за тем, чтобы по оврагам на них ездить, совершенно па-анятно.
Мне кажется, или Латынина немного путает «Брабус» с заниженной «Приорой»?..
(Спойлер – она-таки путает, и в третьей части трилогии я нашел доказательства!) Или вот Извольский разбивает автомобиль. «То, что осталось от внедорожника, сгребли лопатами и вывезли по частям на свалку».Когда-нибудь пробовали сгрести лопатой разбитый внедорожник?..
Иногда Латынина изобретает собственные метафоры, получается не очень:
«Пухлые порочные глаза»
«Небо с приклеенными к нему выхлопами (!) облачков»
«Тушка насаженного на крючок червяка»
«Усмехнулся безумными глазами»
«Жилистые волосатые запястья, выпирающие из летней рубашки»
(кстати, выпирающие запястья принадлежат будущему шефу промполиции АМК Володе Калягину, это он с видом знатока рассказывает Черяге про «брабусы» с низкой посадкой).
Но чаще всего текст просто стилистически неряшлив, неграмотен, изобилует повторами и нарушениями логики даже внутри одного предложения.
«У самой реки, вжавшись спиной в камыши, стояло пять или шесть балков, сросшихся спинами».
«Смотрела устало и как-то жадно».
«Кабинет был хороший и светлый, и плотные шторы на окнах были задернуты».
«Официантки в коротких юбочках покачивали бедрами вполне соблазнительно… При виде Кеши они вполне засуетились».
«Бабка лягнулась и громко-громко завопила».
«Иномарки с бешеной скоростью выкатились из ворот».
«Он ловко подцепил банку за колечко, выдрал донце и принялся жадно пить».
«Женские губы сместились куда-то вбок» («я отпустил, а сам прилег»).
Отдельно хочется поговорить про пошлость.
Латынина, как популярный (или претендующий таковым быть) автор, не может обойтись без откровенных сцен. Здесь вопросов нет. Вопрос в том, как она это делает. Вот описывается неудачный сексуальный опыт Черяги:
«Полупьяная секретарша зазвала его домой после вечеринки. У секретарши были тяжёлые толстые ноги и мясо на ее животе собиралось складками».
Затем Черяга встречает Ольгу, первую (но не последнюю, спойлер) единственную любовь всей своей жизни. У Ольги, соответственно, «точеные ножки»; «тонкая, как хрустальная ваза, фигурка» (Латынина, видела когда-нибудь хрустальную вазу?); «холмики грудей, не стеснённых никаким лифчиком» (эти холмики грудей настолько полюбились Латыниной, что еще не раз вырастут на страницах ее прозы). Описывается Ольга в каком-то хентай-стиле:
«Она стояла около шахтоуправления, поставив обтянутую ажурным чулком ножку на высокий бетонный бортик, так, что крошечная юбочка открывала прекрасный вид на шелковые трусики».
«Девушка с точеной фигуркой и длинными льняными волосами. Кроме этих длинных волос, на ней были высокие сапожки и трусики весьма необычной конструкции: сверху резиночка, а снизу ничего».
«На ней была черная кожаная юбочка, такая короткая, словно шить ее пришлось из конской уздечки».
«Ольга обиженно пожала плечиками и заложила ножку за ножку. Юбочка, которая была на ней надета, была очень короткая,и так как кресло, в котором она сидела, было очень глубокое, казалось, что юбочки у Ольги нет вообще».
«Ольга сжала зубки».
Зубки, б...дь!
Ну, там, впрочем, и другие не отстают:
«Официантка в юбочке размером с носовой платок»
«У Марины были серые глаза и длинные ножки».
«Девочки, дивные девочки с тонкими опытными пальчиками и гладко выбритым лобком».
В общем, ничего удивительного, что «его губы впились против своей воли в высокую белую грудь с темным пятнышком соска».
Все это придирки, скажет лояльный Латыниной читатель, придирки и вкусовщина. Вам не нравится, а мне нравится, меня возбуждают зубки, ножки, плечики и особенно гладко выбритые лобки. Да и не в них дело. А дело в умелом нагнетании саспенса, лихо закрученном сюжете, короче, все как у Чейза – вроде и примитивно, а цепляет, просто времени не замечаешь, пока читаешь!
Я вам больше скажу, лояльный читатель – Латынина и сама времени не замечает, когда пишет. И как только вы начинаете как читатель следить за развитием сюжета, вам становится физически больно. Потому что вы не понимаете, как это.
Вот Денис идёт в стриптиз (это случайная рифма; там, кстати, сидит «мужичок, глушащий коньячок, с розовым носом, похожим на пятачок»), рамсит с бандитами, они его избивают и выбрасывают в помойку. "Когда Денис очнулся, была ещё ночь". Спустя какое-то время "злоумышленники" (типичная журналистская ошибка) пытаются не то похитить, не то избить мэра Курочкина, но тут подъезжает Денис на своем внедорожнике и спасает мэра, играючи справляясь с двумя бандитами, хотя ещё недавно лежал окровавленный в мусорном баке. Через час (!) в кабинете мэра Денис выходит покурить и наблюдает глубокую ночь за окном. То ли ночи в августе удлинились, то ли Латынина считает, что время можно и нужно растягивать.
Еще показательнее история с вице-премьером, сюжетная кульминация романа. Вице-премьер приезжает ровно в восемь. Ужинает. Потом едет на экскурсию в шахту. Экскурсия длится три часа. Обо всем этом черным по белому написано в романе.
Тем временем Черяга успевает приехать к шахтоуправлению, узнать, что вице-премьер уже уехал, а также что девушка Оля в опасности, едет спасать Олю, вступает в перестрелку со злодеем, затем устраивает обыск в квартире, находит сейф, вскрывает его, делится с девушкой Олей баксами после задушевного разговора, возвращается в заводоуправление - и вуаля, "было уже девять вечера, когда Денис Черяга, в свежем костюме и с дипломатом в руке, подошёл к зданию "Чернореченскугля".
Из чего мы заключаем, что все предыдущие события заняли примерно минут 10. Ну хотя Чернореченск город маленький, конечно. Все рядом…
Но не торопитесь с выводами! Черяга же не просто так пришел, а к вице-премьеру - а тот уже вернулся с шахты, где провел три с половиной часа, и теперь проводит полуторачасовое совещание!..
Что? Как?!
"Ровно в десять двадцать двери белого зала распахнулись, и из него вышел Володарчук в сопровождении свиты".
То есть совещание началось в восемь пятьдесят. А до этого премьер три с половиной часа провел в шахте. А до этого ровно в восемь пожаловал на ужин.
Внимание к деталям и подчёркнутая скрупулезность - ровно в восемь, ровно в девять, ровно в десять двадцать. Респект, практически документалка.
В следующие после совещания двадцать минут произойдет следующее: Володарчук коротко побеседует с Черягой, затем сядет в машину к Извольскому, и они поедут в Ахтарск, но по пути рассорятся, Извольский выйдет из машины, поймает другую, приедет в церковь, охранники разбудят священника, чтоб открыл, Извольский порефлексирует, что непохож на Иисуса, и примет решение обратиться к бандитам.
Какие интересные у авторки отношения со временем. Как у Воланда с нехорошей квартирой.
Далее, в одиннадцать (ровно в одиннадцать) Черяга приезжает к Извольскому и объясняет ему всю схему. Вместе они едут к вице-премьеру, у них происходит тяжёлый разговор, после которого Извольский бьётся в истерике, но Черяга отвозит его домой и успокаивает. «Часа через два (то есть во втором часу ночи; если не в третьем) по телевизору показали речь вице-премьера, после чего чиновник отбыл в Москву - из-за разницы во времени он вполне успевал на праздник в банке Ивеко". То есть Латынина, видимо, думает, что самолёт это что-то вроде телепорта - сел в него, и ты уже в Москве, а там из-за разницы во времени часов восемь вечера, например (ещё же из аэропорта на праздник домчаться надо). И только мы подумали, что с анахронизмами покончено, как начинается следующая глава, и начинается она так: "Было около двух часов ночи, когда Денис проснулся и встал". Когда он лечь-то успел?..
Короче говоря, «Стальной король» - это чтиво для самой невзыскательной публики, очень робко (или, как написала бы Латынина, «вполне робко») претендующее подражать то ли Хэммету, то ли Чейзу, с очень приблизительным знанием каких бы то ни было реалий, с неубедительным, разваливающимся сюжетом, и с довольно-таки неприятным социальным пафосом атлантов, расправляющих свои ваучерные плечи.
Во всем романе я нашел одну фразу, в которой решительно не к чему придраться: «Эх, если бы русский народ с той же ретивостью искал, где заработать, вместо того, чтобы искать, где что плохо лежит!»
Уверен, что это цитата.
*Юлия Латынина признана иноагентом по решению Минюста РФ
(продолжение следует)
#новые_критики #андрей_агафонов #новая_критика #юлия_латынина #стальной_король #матчасть