Читательский дневник. Октябрь
Мир земной в этих книгах довольно тяжелый — зато такой радостный космос!
1. Д. Карризи «Дом голосов». Периодически встречаю книги, где всю дорогу приходится гадать, мистика происходит с персонажами или психиатрия, — и каждый раз оказываюсь собственным сомнением весьма удовлетворена. Как минимум потому, что в жизни ответ очевиден, а в книгах всякое возможно. Кроме того, эта книга зацепила еще один мой интерес — к семьям, выбравшим какой-то принципиально другой уклад. Хиппи, отшельники, сектанты, беглецы и кочевники: главная героиня, пришедшая к психиатру-гипнологу с просьбой помочь ей разобраться в собственном прошлом, именно из такой семьи. И чем дальше она уходит в гипнотические вспоминания, тем сильнее вслед за пациенткой затягивает в эту бездну и врача.
2. А. Володина «Часть картины». Очень необычная, болезненная, злободневная книга. Она как бы не совсем о текущих событиях, но нерв дергает именно тот, что особенно воспален в последние годы. Этот текст — диалог школьной учительницы с ФСБшником. Как бы еще не допрос: сама пришла, сама рассказывает, как дело было. А что ее трясет все это время — ну так предмет беседы требует того. Это разговор о школе показывает то, чего не хотелось бы видеть. От религиозных фанатиков, берущихся воспитывать подростков, и закоснелых педагогов, душащих любое вольномыслие, — до ростков настоящего террора.
3. «А. Башлачев: исследования творчества». Эта книга нашла себе идеальное время — я читала ее в пригородных электричках, а после переслушивала песни Башлачева, складывая поленницу дров, и вспомнила тексты всех песен, и вспомнила, как они мне были дороги когда-то раньше, когда он весь был у меня на кассетах. Мощное погружение во времена двадцатилетней давности вкупе со свежим переосмыслением — спасибо авторам этой книги. Здесь собраны несколько исследований разных лет, и каждый автор раскрывает свое — один хронологию, другой психологию, третий зацепился за колокольца и в них застрял.
4. Э. Е. Эгер «Выбор». Эдит Ева Эгер — психолог, специалист по посттравматическому стрессовому расстройству, пережившая Холокост (сейчас ей 97 лет, и она все еще ведет свою практику!). В этой книге она описала в первую очередь свой невероятно тяжелый жизненный путь — она училась на балерину, попала в концлагерь в возрасте 16 лет и чудом выжила, когда Менгеле заставил ее танцевать перед ним. Была там доведена до дистрофии и перелома позвоночника — и все-таки спаслась, и эта огромнейшая травма стала ее путем к пониманию пациентов. «Цель нашей жизни мы находим в тайниках нашего самого большого кошмара», — пишет она, и, анализируя, что помогло ей продержаться до освобождения, главной причиной называет связь с сестрой: именно попытка позаботиться о другом, даже когда вы с ним в одной совершенно безнадежной лодке, сохраняет в душе что-то сильное и живое. Эта книга напомнила мне «Человека в поисках смысла» Виктора Франкла, и, оказалось, это неслучайно — он был ее другом и отчасти учителем, он указал ей путь. В книге три части — концлагерь, годы после него, и нынешние годы. Вот эти годы восстановления показались мне едва ли не важнее всего остального: свидетельство того, как человек, даже вырвавшись из ада, продолжает нести его с собой, и путь из тысячи маленьких шагов к внутреннему покою.
5 Ю. Пересильд «Это космос, детка!». Это документальный, непрофессиональный, зато замечательно подробный текст о том, как снимали «Вызов» — первый художественный фильм, снятый на МКС. В 2021 я лениво негодовала вместе со всеми, что в космос отправили актрису, мол, зачем это нужно, тьма денег и потраченная чужая жизнь (там была неприятная история с тем, что из-за этого не смог полететь космонавт, всю жизнь готовившийся к полету). А теперь изменила мнение: эти книга и фильм по-своему уникальны, и они раздают эхо этого опыта зрителям и читателям, а раздал бы его профессиональный космонавт? Это отчасти и история о чуде — вот ты земная женщина, играющая в театре, и вдруг тебе предлагают вознестись на небеса! И история о воле: чтобы пройти подготовку, нужно было максимально вложиться своим временем, памятью, интеллектом. И свидетельство того, как оно — там, снаружи планеты. Тот же литературный закон — хочешь описать новый мир, сделай неофита инструментом постижения. Актриса, внезапно даже для самой себя оказавшаяся в Роскосмосе, рассказывает о нем так широко, так ярко: какие экзамены нужно сдать, чтобы оказаться в команде, что можно взять на борт, какие традиции есть перед взлетом — а главное, что чувствуешь, покидая планету, и как живется в невесомости.
6. Х. Мураками «Мужчины без женщин». Сборник рассказов. Очевидно, в названии Мураками иронизирует, потому что, хотя главные герои тут мужчины, суть рассказов все-таки неизменно в женщинах. Здесь жук становится Грегором Замзой, но не знает, как быть человеком, пока с ним не случится любви. Мужчина ведет долгие беседы с таксисткой об измене умершей жены — оп, и мужчин и женщин в этой истории становится поровну. Мужчина, поделившийся невестой с товарищем, потому что сам он слишком трепетно к ней относится, чтобы прикоснуться. Или вот когда от любви помирает убежденный холостяк — какой же он после этого мужчина без женщин? Советовать не стану, рассказы эти не показались мне ни мудрыми, ни жизнеутверждающими, а мотивчик «Без женщин жить нельзя на све-е-ете, нет!» не отвечает реальности. Кто-то может, кто-то не может. Героям Мураками без них определенно никуда.
7. А. Красильщик «Три четверти». Это немного странная книга в смысле читательского адреса, я не понимаю, кому она — современным подросткам или мне, нам. Села посчитала: пожалуй, будет идеально для тех, кто родился в 1980, родил в 2010 и сейчас подсовывает книжки подростку. У меня подростков — только внутренний, так что я читала сама себе. Это школьное чтиво, болезненно ностальгическое. Детали времени немного навязчивы, но безусловно узнаваемы, типа перемотки кассеты на карандаше. Даже капоры! И СПИД-инфо! А вот «зыко» мы уже не говорили. Так или иначе — это тоже сильная книга о школе. Несмотря на то, что школа частная — нет, это не панацея. Новая школа у девочки — главной героини. Седьмой класс. Стоит сладко окунуться в ностальгию, сразу выбрасываешься из нее каким-то таким же точным, но отвратительным вспоминанием. Противные клички, локальный жаргон и пуканье. Ну как можно называть хорошего и даже любимого учителя кличкой Моча. Автор ни разу не идеализирует подростков — демонстративных, глупых, грубых, — и описывает их так правдиво, что дико неловко себя такими вспоминать. Это повесть о коллективе, о законах стаи, о травле. Кончается хорошо, если это считается за хорошо.
8. Д. ди Вэнс «Элегия хиллбилли». Мы довольно-таки привыкли к безысходности российских курмышей, а вот книга о том, как живется в американской провинции: да, в общем, ничем не лучше. «Хиллбилли» — так называют жителей сельской местности горных районов. «Типичный хиллбилли — свободный и неотесанный белый алабамец, живущий где-то в глуши, разговаривающий с трудом, одетый как попало. Пьёт всё, что горит, и палит из револьвера по любому поводу». Чем ближе присмотришься, тем трудней такое романтизировать. Автор книги — выходец из этой среды: сын наркозависимой, воспитанный бабушкой. Не нашел себе применения в родной глубинке и чудом сумел вырваться из унылого городка, один из сотен. Он пишет о том, что оставил, он приводит невеселую статистику депрессивной экономики, пытается прочувствовать, насколько каждый хиллбилли ограничен не только финансово, но и психологически, как бытие определяет сознание (довольно четко и весьма неутешительно). Но личная его история все равно кажется ценней социологических данных, и книга читается только благодаря ей. По этой книге в 2020 году снят фильм, я еще не видела, но планирую, по свежему следу.
#новые_критики #читательский_дневник #что_читать #изба_читальня #обзор_книг