«Спасибо, что живой». Часть I
Ну что, до Нового года осталось всего пять дней — а там и новогодние каникулы. Которые лучше любого фенолфталеина чётко покажут: кто тут состоятельный господин, улетевший на неделю отдыхать в Доминикану, а кто сраный отрадненский нищеброд, пересматривающий дома все серии Гарри Поттера, до 9 января включительно.
Как раз тогда же вернутся с морей состоятельные господа, и где-то приблизительно числа 11-го засрут тебе всю новостную ленту своими буржуйскими фотками, с подписями: «Это мы с Тилем Швайгером бухаем в самом крутом кубинском ночном клубе», и «А это я вкушаю в местном ресторане икру галапагосского птеродактиля, в тарталетках Орзе-де-Пипи. Настоятельно рекомендую своим друзьям обязательно посетить сей прекрасный рэсторан».
И тебе сразу уже как-то становится неудобно пилить теперь свой новогодний фотоотчёт, с подписями: «Это мы с моим соседом Толяном похмеляемся первого января пивасом «Пшеничка», и «А это мы с Толяном варим у него на кухне в двадцатилитровой кастрюле пять пачек Бульменей, а потом круто вточим их в два рыла. Люто рекомендую всем своим корешам взять к ним ещё в Пятёрке большую пачку мазика Ряба и бульонные кубики».
Не, я не то, чтобы завидую — хотя, в какой-то степени да: вот есть же нормальные люди, которые ходят отдыхать в нормальные места, а потом делятся своими позитивными впечатлениями с общественностью, и искренне рекомендуют всем непременно посетить данное заведение.
А есть я. И отчего-то меня постоянно заносит в такие места отдыха, которые я не то, что своим друзьям — я даже своим врагам к посещению не порекомендую.
Потому что мои друзья туда точно не попрутся, а вот врагам, скорее всего, там понравится до невозможности. Так что обойдутся.
Хотя, на самом деле, никакого особого треша в этих заведениях и нет: просто каждое из них заточено под какую-то определенную аудиторию. И я, чаще всего, в неё по разным причинам не вписываюсь. Ну и, соответственно, попав случайно в такое заведение, я потом ещё долго дёргаю глазом, и истово крещусь на все церкви подряд.
Однако, когда я при случае рассказываю кому-нибудь о тех местах, куда меня в недобрый час зачем-то заносило — слушатели внезапно
а) орут в голосину от восторга
б) орут, что нихрена я ничего не понимаю в нормальном пацанском отдыхе
и
в) требуют в самое ближайшее время отвести их в это прекрасное заведение, чтобы они самолично могли убедиться в том, что всё, мною рассказанное — это реально так и есть. А то знают они меня: я ж даже просто свой пятиминутный поход на почту за говном с АлиЭкспресса могу расписать как путешествие хоббитов за кольцом Всевластия.
Между прочим, один раз я такого неверующего сводила туда, куда он хотел. Точнее сказать, хотела. Самсонову свою я однажды вот так кое-куда разок свозила — так она после этого ещё целых полгода потом была ну очень верующей. Крестилась не только на все церкви, но ещё и на мечети, на синагоги, и на киоски с церковной утварью.
А нашим с ней общим знакомым говорила: «Вы не поверите, но впервые в жизни всё, что мне в красках расписывала брехливая Раевская — в реальности внезапно оказалось чистейший правдой! Всё, до единого слова! И даже ещё хлеще! Никогда больше туда не сунусь, ибо ссу. А ведь я когда-то и в морге работала, и еще официанткой в кабаке у одного контуженного криминального авторитета — и то мне тогда не так ссыкотно было».
Ну, так вот: раз уж никаких кубинских ресторанов с птеродактилями я вам порекомендовать к посещению не могу, ибо в такие места меня чота пока ещё ни разу случайно не заносило, значит, расскажу тогда о тех, куда заносило.
Настоятельно рекомендовать их к посещению я, конечно, не буду, но и неистово вас от этого отговаривать тоже не стану. Знаете, как говорят, «что русскому хорошо, то немцу смерть». Вот мне кажется, что в данном случае я, скорее, немец. А кому-то, вполне вероятно, мои наводки на места, где отдыхают онли самые чоткие пацаны — будут прям ваще от души в тему.
Итак, встречаем новый хит-парад: ТОП 5 самых злачных заведений из серии «Спасибо, что живой», и начну я, как обычно, с самых лайтовых, постепенно поднимая градус накала страстей.
Пятое место: караоке-клуб Zanzibar, Великий Новгород
В Великий Новгород мы с Самсоновой на протяжении пяти лет регулярно мотались с гуманитаркой для областного дома престарелых и детских соц. приютов, поэтому со временем-то изучили от и до практически весь город. Вплоть до того, что мы знали: в какой из местных аптек продается Фенибут без рецепта, и у какой бабки на рынке у Федоровского ручья самая зашибенная вобла.
Но это сейчас мы уже прошаренные, и в курсе: как и в какую хату там надо правильно заходить, чтоб не огрести сходу, а по первости-то мы там даже в местный Макдак заходили с топором.
Насчёт топора я сейчас ни разу не пошутила, если что.
Ездили мы туда в среднем два раза в год: под Новый год, и на 9 мая.
И вот как-то раз приехали мы в Новгород числа, где-то, седьмого мая. С таким расчетом, что два дня мы будем кататься с подарками старикам и детям, а девятого мая задержимся ещё на один денёчек в городе, чтоб позырить на местный салют.
Приехали мы в тот раз не вдвоём, а с большой компанией баб-активисток, желающих самолично задарить ветеранам праздничные букеты, праздничные носки, и праздничную пену для бритья. Но большинство из них не планировали после этого оставаться в городе ещё на день, ради зыринга салюта, и поэтому к девятому числу нас тут осталось всего трое: я, Самсонова, и ещё Ленка Емельянова.
Ну, вначале мы, как порядочные, сходили на мост, посмотрели с него салют, а когда он закончился — зашли в первый попавшийся на глаза бар, треснуть парочку каких-нибудь бабьих пинаколад. Трескали их я и Емельянова. Потому что хотели и могли. А Самсонова хотела, но не могла, потому что за рулём. И, пока мы с Ленкой шумно всасывали в себя один коктейль за другим, Вика мрачно ковырялась ложкой в каком-то пудинге из манной каши, и от неё веяло нескрываемой неприязнью.
Где-то примерно после пятой выпитой пинаколады, я размашисто вытерла у себя под носом белые усы, и потребовала у Самсоновой немедленно отвезти меня в какое-нибудь ближайшее караоке, ибо мне сейчас просто крайне необходимо где-то спеть с надрывом песню «Расплескалась синева». Крайне!
На что Вика, с видом Шерлока Холмса, ответила мне: «Я ждала эту фразу. Поэтому ещё полчаса тому назад погуглила местные караоке-клубы. Кстати, с ними тут прям очень негусто, и самое ближайшее находится где-то у чёрта на рогах. У меня аж навигатор три раза зависал, пока пытался выстроить маршрут. И все три раза показывал разные варианты. Была б ты трезвая — я б тебя, может, ещё и отговорила бы. Но сейчас это уже дохлый номер. Так что хрен с тобой, погнали тогда щас в этот Занзибар петь Синеву».
Самсонова не соврала: клуб этот находился чёрт знает где, и маршрут, построенный навигатором, отчего-то практически сразу увёл нас с трассы в какие-то придорожные кусты, и дальше мы минут пятнадцать перли по ним напролом, вообще не видя впереди ничего, кроме этих бесконечных кустов. Затем кусты поредели, и сквозь них стало видно какую-то заброшенную лет триста назад лесную дорогу, на которой походу ещё Соловей разбойник всяких крестьян грабил, пока всех не переграбил, и вот с тех самых пор по этой дороге больше никто, кроме нас, не ходил и не ездил. Кругом валялись какие-то поваленные деревья, в ухабах можно было бы легко похоронить Годзиллу, а я потихоньку начала трезветь, и желание петь где-то среди этого всего песню про синеву, стремительно угасало, уступая место желанию свалить как можно дальше отсюда.
И я его озвучила Вике.
Думала, она щас только обрадуется такому повороту, но фиг там было: в ответ Самсонова расхохоталась мне а лицо киношным злодейским смехом, и сказала: «А вот хрен тебе! Мне уже аж самой интересно: где здесь, посреди всей этой Припяти, может находиться какое-то караоке-клуб вообще? Навигатор, вон, показывает, что до него писят метров всего осталось. Так что поздно пить Боржоми — я хочу пройти весь этот путь до самого конца!»
И мстительно вдавила педаль газа до упора.
Перед глазами снова замелькала стена из непролазных кустов, каждые пять секунд машину подбрасывало на два метра вверх, Самсонова, вцепившись обеими руками в руль, шизофренически хохотала, а я закрыла глаза, и мысленно обещала кому-то Наверху навсегда бросить пить, если я вдруг останусь сегодня живой.
Внезапно машина резко остановилась, затем послышался глухой удар, и голос Самсоновой торжествующе прокаркал мне в левое ухо: «Приехали, ёпта! Вылазь давай, Кадышева хренова: вот твой Занзибар».
Я приоткрыла один глаз. Через лобовое стекло было видно какое-то непонятное деревянное сооружение, похожее на деревенский туалет, которому мы въехали в жопу, и теперь оно явно собиралось рухнуть, опасно треща.
Я открыла второй глаз, и с опаской спросила: А это что такое вообще?
— А это, я так понимаю, твой Занзибар, — мстительно-радротно ответила мне Самсонова, — так что выпей сырое яйцо, если оно у тебя есть — и давай-ка забубень нам с Емельяновой свою Синеву, на бис. Один хрен, тут других слушателей и нету.
И в этот момент стоящее перед нами деревянное сооружение с грохотом рухнуло на землю, и за ним мы внезапно увидели какой-то мрачного вида одноэтажный барак, обмотанный по всему периметру мигающей ёлочной гирляндой, а на его фасаде можно было разглядеть полустёртую надпись: «Караоке. Сауна. Бар. 24 часа»
— Огосподи, — сказала я. — Вы тоже это видите?
— Поехали отсюда нахрен, — послышался сзади голос Емельяновой, — чота мне как-то стрёмно.
— Кто ссыт — тот гибнет! — ответила нам обеим Самсонова, и пафосно добавила: — Энурезники могут оставаться на своих местах, а чоткие и смелые парни щас пойдут на разведку!
Не знаю, чего она от нас ждала, но она этого так и не дождалась, поэтому поубавила пыл, и спросила у меня: Слушай, а ты, случайно, не помнишь: мы когда в Москве мою машину гуманитаркой грузили — я из багажника свой топор не выкладывала?
— Пойди да проверь, — говорю. — И глянь там заодно: может там у тебя ещё какой огнетушитель завалялся? Тогда я бы тоже с тобой на разведку бы сходила.
Самсонова вылезла из машины, открыла багажник, и крикнула из-за него:
— Топор на месте, огнетушителя нет. И никогда его там и не было вообще. Но зато есть два баллончика: один с дезодорантом «Душистая сирень», а второй — пена для бритья. Взять?
— Взять! — хором откликнулись мы с Емельяновой, и тоже вылезли из машины.
Вооружившись топором, дезодорантом и пеной для бритья, мы по-партизански, короткими перебежками от куста к кусту, приблизились к входной двери здания. Больше всего оно у меня почему-то ассоциировалось с котельной Фредди Крюгера, хоть я никогда ту котельную снаружи и не видела. Я крепко сжала в руке дезодорант, и посмотрела на Вику. Та поудобнее перехватила обеими руками свой топор, и пнула ногой дверь.
Та со скрипом открылась, и оттуда нас тут же окатило адской какофонией из полифонии, как на старых телефонах Сименс, и разноголосых бухих воплей, орущих под эту полифонию «Ты летящий вдаль! Вдаааааль! Ангееееел!»
Я даже икнуть толком не успела, как на в черном квадрате дверного проема откуда-то материализовалась тоненькая, практически прозрачная, фигурка, во всем белом, и молча воззрилась на нас.
Тут я всё-таки икнула, чем вывела из ступора Самсонову, которая тихо сказала: Бабы, по-моему, у меня в штанах манная каша.
Фигурка в белом чуть покачнулась, и вдруг нежным хрустальным голосом спросила у нас: Вам страшно, да?
— ДА!!!! — Заорали мы хором. — НАМ П... ДЕЦ КАК СТРАШНО!!!
— Ну так и не надо вам сюда, — ласково сказала белая фигурка, — уходите. Просто уходите отсюда. И всё.
— А куда нам надо уходить, не подскажете? — задала я совершенно тупой вопрос фигурке.
— Ну... — Та оценивающе на нас посмотрела, о чем-то подумала, а потом ответила: — Подскажу. Я вижу, вы уже немолоды, поэтому есть одно место, где вам будут рады. Дискотека 90-х называется. Адрес сами нагуглите. Вот туда и уходите. А сюда вам лучше не надо, правда.
Кланяясь до земли как лакей-китаец, мы задом попятились к своей машине, так же задом в неё залезли, и, только заблокировав изнутри все окна и двери, наконец-то выдохнули.
— Мда. И чо теперь делаем дальше? — Минуты через три спросила с заднего сиденья Емельянова. — Домой, стирать трусы?
— Обязательно. — Ответила Самсонова. — Чистые трусы — залог успеха. Но это потом. Сначала съездим и посмотрим: чо это за дискотека тут у них такая, где нам будут очень рады?
Ну? Кто здесь у нас король колбасных дискотек, а кто старый вонючий енот-полоскун, а?
Вонючим старым енотом никто быть не захотел, и поэтому мы поехали дальше. В клуб «Дискотека 90-х».
Четвертое место: бар «Дискотека 90-х», опять же Великий Новгород
Бар «Дискотека 90-х» мы с трудом отыскали в недрах какой-то промзоны, между пунктом приёма металлолома и шиномонтажкой, на втором этаже двухэтажного обшарпанного здания. Песню «Эй, подруга, посмотри на меня: делай как я, делай как я» — мы услышали ещё за километр до конечной точки маршрута, и дальше мы двигались уже не по навигатору, а просто ехали на голос Титомира, ностальгически подрыгивая ножками.
На площадке второго этажа мы сразу упёрлись в гардероб, где нам сходу сообщили, что, во-первых, вход тут платный, сто рублей с человека, и плюс ещё отдельно надо будет заплатить «за музыку». Писят рублей с рыла.
Что такое «заплатить за музыку» — мы вообще не поняли, и уточнять не стали. В конце концов, полтинник не такие уж большие деньги, чтобы всякими лишними вопросами сходу нажить себе тут всяких неприятностей на свои жопы.
Кстати, что это такое «заплатить за музыку» — я до сих пор не в курсе. Возможно, если за это не заплатить — в бар тебя пустят, но там принудительно напихают в уши ссаных тряпок, чтобы, значит, ты неоплаченную музыку нахаляву не слушал. Ну, или просто проткнут спицей барабанные перепонки. Понятия не имею, и даже знать ничего не хочу.
Заплатили мы, в общем, и за вход, и за музыку — и пошли, собственно, в бар.
А там....
А там натурально дискотека 90-х, как она есть. То есть, это не просто антураж, в виде развешанных по стенам ковров, с пришпиленными к ним булавками старых постеров со всякими там группами Смэш, из журнала Cool — а вот внатуре как на машине времени прокатились.
По центру танцполе лежит такая здоровенная гора из женских сумочек, вокруг которой, стоя кружком, неистово бьются в танце подбухнувшие тётки неопределенного возраста. Но, судя по всему, эти тёти стопудово не понаслышке помнят о тех временах, когда свои сумочки нельзя было оставлять без присмотра ни на секунду: подмотают только в путь. Поэтому биться в танце на танцполе тоже нужно было, не снимая с плеча сумки. Или же, как все тогда и поступали, просто сложить все свои сумки в одну кучу на пол, и наяривать свою порочную румбу ча-ча-ча вокруг этого кургана.
Лет двадцать я такого нигде вживую не видала, а тут хоба — и как бальзамом по сердцу, ну.
Короче, бабы пляшут вокруг своих сумок, а пацаны, как и положено, сидят вдоль стен, и пренебрежительно бухают.
Ассортиментами тамошний бар был небогат: нам предложили заказать на выбор бутылку водки, бутылку портвейна, бутылку игристого напитка Спуманте, или же чашку кофе Нескафе 3 в 1.
Пока мы мучались выбором, к нам из темных углов подтянулась лига местных джентльменов, как мы поняли. Ну, или не совсем местных, но явно из частенько в этом заведении отдыхающих. Потому что одеты они все были по-дальнобойщески: шорты, пластиковые тапки (у кого на носок, у кого на босу ногу), ну и, само собой, расстегнутая ккртка-олимпийка, надетая просто на голое тело.
Один из подошедших, бодрый на вид такой дедок, лет шестидесяти пяти, лихо подкатил сбоку к Самсоновой, подкрутил ус, и галантно у неё поинтересовался: — Барышня позволит мне угостить её мороженым?
Мы с Емельяновой аж зависли от неожиданности. Самсонова тоже сначала аж ламинированную бумажку с перечнем барного ассортименте на пол уронила. Но дедок оперативно поднял её с пола раньше Вики, и при этом поцеловал её руку.
Вот на этом месте Самсонова просто преобразилась: кокетливо откинув назад несуществующую копну волос, она изящно облокотилась о барную стойку, и, насколько это только было возможно, сексуально промурлыкала деду:
— Барышня очень хочет мороженого, но ведь его же, по-моему, здесь нет?
Галантный дед снова приник усами к Викиной руке, и ответил:
— А это уже моя забота. Желание красивой барышни — это закон для любого настоящего мужчины. Или ты бросишь ей под ноги то, что она захотела, или никакой ты вообще не мужик тогда, ёпта, а позорный хипстер в рейтузах.
После этих слов Самсонова окончательно растеклась по всей данной стойке, и из этого агрегатного состояния её резко выдернула заигравшая безо всякого перехода, и сразу с припева, песня «Валера! Валера!»
Завопив на весь бар: «Это моя любимая песня!!!» — Вика рванула на танцпол, споткнулась о сумочный курган, грохнулась, поднялась, и тут же интенсивно забилась в танце страсти и огня.
Страсть и огонь она выдавала такой мощи, что из разных темных углов к ней стали сползаться все остальные члены лиги джентльменов. Заметно моложе Самсоновского жениха, и заметно более дерзкие. Один из них гусарским жестом сорвал с себя олимпийку, швырнул её на пол, с явным вызовом пошевелил своими голыми сисями, и уверенно двинул к Самсоновой.
Та продолжала биться в танце, а содержание в нём страсти, огня, и витамина С превысило нашу с ней общую годовую норму минимум раза в три.
Дерзкий полуголый дальнобой тоже не отставал, неистово выплясывая вокруг Вики какой-то модный пацанский пасадобль, не переставая шевелить сисями, и ещё бровями.
Самсонова подхватила этот невербальный диалог, и тоже изо всех сил шевелила всем, чем могла, а именно: бровями, ушами, и глазами.
Бар утонул в пелене похоти и безумства.
Но тут откуда-то сбоку повеяло запахом соляры, усов, и портвейна Три топора, и в пелену безумства, в брикнтом пломбира наперевес, ворвался Самсоновский жених.
Не размениваясь на всякие там мелочи, типа швыряния в лицо соперника перчатками, дед сходу ушатал полуголому танцору пломбиром в ухо. Да ещё прям так хорошо, что с того аж тапки слетели.
В воздухе запахло чотким дальнобойным махачем.
Не дожидаясь развязки, я оперативно подорвалась с места, выдернула Вику с танцпола, на бегу крикнула Емельяновой: — Валим отсюда! Быстро! — и кубарем скатилась вниз по лестнице, прихватив с собой Самсонову.
На улице было тихо и безлюдно. Только из-за угла был слышен чей-то негромкий разговор:
— Ну что, тогда чо как? Докуриваем, и по домам? Или ещё полчасика тут потусим?
— А смысл тут тусить-то? Всё равно ни одной нормальной бабы нет: одни крокодилы какие-то.
— А вот там ещё ж какие-то три новых тёлки возле бара тёрлись — эти, вроде, ничо так, в принципе.
— Эти ничего, согласен. Но они же трезвые, и наверняка нам не дадут.
— Не дадут, стопудово. — Крикнула я в сторону голосов, и из-за угла тут же выглянули две смущённые морды, лет по 25. — Я, например, замужем, и мне в Бельдяжки нельзя. Самсонова за рулём и вообще не в адеквате — к ней я вам даже приближаться щас не советую, ну а у Емельяновой тут и без вас женихов хватает. Так что докуривайте спокойно, парни, и двигайте по домам. Внатуре нечего вам там ловить: одни крокодилы с сумками. А мы, конечно, красивые, но вам всё равно не дадим.
— С праздником вас! С Днём Победы! — запоздало донеслось до нас из-за угла, когда мы все втроём уже загрузились в машину.
— Вы это видели, да? — К Самсоновой наконец-то вернулся дар речи. — Вы видели как тот дед его мороженым ушатал с одного удара? Красавчик, скажите? А ведь он сделал это ради любви!
Мы с этим даже спорить не стали. Однозначно же, ради любви. Красавчик, ну.
И мы уехали в ночь, переполненные впечатлениями, а Самсонова ещё и с манной кашей в штанах.
И в целом я могу вам сказать, что караоке-клуб Занзибар нам совсем не понравился, а вот бар «Дискотека 90-х» я однозначно рекомендую к посещению. Если вы, конечно, не старые вонючие еноты, а короли колбасных дискотек, и не ссыте получить там в ухо брикетом мороженого. Ну и вообще любите пить водку, портвейн, Спуманте, и растворимый кофе из пакетика.
И самое главное: не надо там ни у кого спрашивать: что значит «заплатить за музыку» — просто молча заплатите гардеробщику полтос, и идите с Богом. Может, конечно, вам за такой вопрос ничего и не сделают, а может, и ссаных тряпок в уши натолкают, кто ж их знает? Лучше не рискуйте.
Продолжение: https://alterlit.ru/post/60304/