Читательский дневник. Февраль
Как выжить в секте, хипповской коммуне, в пустыне, на воздушном шаре и во Вьетнаме. И на звероферме, если ты лиса.
1. Л. Грофф «Аркадия». Отличная книга про хипповскую коммуну. Крупную коммуну, на пару сотен человек, и детей, которые в ней растут. Нью-эйджеры, которым по воле случая выпал большой земельный участок с полуразрушенным домом, умудряются в едином вдохновенном порыве взяться за дело и восстановить поместье — они называют его Аркадией, и, построив дом, затем строят в нем свое благословенное общество. В этом тексте почти нет яркой событийности, просто проходит день за днем и год за годом — но хорошо и так, погружение в атмосферу этого необретенного, несбыточного рая. Что еще определенно в плюс автору: в романе нет устойчивого полярного мнения о коммунах, резкой критики или хвалы, чем часто грешат те, кто высказывается об альтернативных общинах. Здесь заботятся о беременных (хоть и называют их курами), детей — учат, наркошам дают место и присмотр, как малышам. И все же Аркадию ждет невеселый конец, когда на очередной праздник в усадьбу съезжается слишком много подозрительных шальных незнакомцев... Вторая часть книги — жизнь главного героя после Аркадии, его рефлексия об этом хипповском детстве — показалась мне несравненно скучнее первой. Пусть взгляд его зрел, разумен и трезв, но розовые очки этой истории шли больше.
2. А. Роганов «Как слышно». Наверно, не роман взросления, потому что главный герой так особенно и не повзрослел, но хороший годный янг-эдалт о московском десятикласснике Глебе, проходящем через череду инициаций — первая любовь, первая потеря, первая работа. Здесь, может, авторский стиль (формирующийся на ходу, это первая книга Роганова) чуть важнее перечня затронутых тем, это какой-то выходит текст повышенной степени прозрачности — сквозь него видно писателя, мало того, он успевает обменяться с героем приветствиями и предложить ему посильную помощь. Хотя в целом героя бедненьким не назовешь — благополучная семья, маячащий впереди МГИМО, —проблемы его больше возрастного толка. Гиперакузия, с которой он носится по врачам — некоторые звуки кажутся ему иногда невыносимыми — как пример такой беды. Очень хочется сказать герою (а что, автор говорит с ним, значит, и мне можно): чувак, дело не в тебе, жизнь в целом правда довольно невыносима, просто к этому надо привыкнуть.
3. Л. Дугаткин, Л. Трут «Как приручить лису». Великолепный научпоп о том, как селекционный эксперимент по доместикации лис, начатый в 1959 году генетиком Дмитрием Беляевым и студенткой Людмилой Трут, внезапно принес плоды значительно быстрее, чем предполагали ученые. Суть эксперимента заключалась в том, что из нескольких десятков лис каждый раз выбирали тех, кто менее агрессивно относился к человеку (исходные дикие лисы были люты, и яростно бросались на сетку, стоило человеку к ним подойти). Более спокойных лис скрещивали, их потомство оказывалось еще добрее — и спустя всего несколько итераций лисы начали ластиться к людям, искренне радовались их приходу и скучали, привязываясь к хозяевам, а потом научились смеяться! Параллельно с этим менялся внешний вид зверей — укоротились мордочка и хвост, во лбу стала появляться белая звездочка, затем хвост и вовсе начал завиваться колечком, что нам привычно видеть у собак, но никогда у лисиц. Эта привязанность была свидетельством изменения работы гормонов, а внешняя трансформация заставляла ставить новые гипотезы о взаимосвязях. История ведется в довольно жестких исторических декорациях: сперва лысенковщина, советские гонения на генетику, затем последствия репрессий — даже после смерти Сталина науке только предстояло оттаивать, а ученым приходилось врать о целях своих изысканий; потом 90-е, когда звероферме просто нечем было кормить своих питомцев; а между этим — трагический эпизод, когда на ферму напали и украли подопечных ради меха!.. Инициатор сибирского эксперимента скончался, но дело его продолжается. Всё это позволило генетикам разработать целый спектр новых экспериментов, касающихся связи различных генов, работа ведется по сей день и может принести еще множество полезных сведений об экспрессии генов и эволюционном процессе.
4. И. Макьюэн «Невыносимая любовь». Очень странная история, затягивающая, но, пожалуй, неприятная: закрыть ее на середине я не смогла, но задним числом предпочла бы без нее обойтись. Она начинается с невероятной мощью — мощью ветра, обрушивающего на поле воздушный шар с ребенком и стариком и норовящего унести их дальше; со всех сторон поля к шару несутся мужчины в попытках спасти пассажиров, но действия их несогласованны, и шар все-таки улетает в бурю, лишая тех, кто пытался помочь, веры, надежды, рассудка, жизни... — кому как повезет. Это всего лишь начало книги, оно — яркое, а остальное — как отходняк. Мучительный бред гомо-христианской направленности, бесконечные отступления, рефлексия чувства и, как ни странно, отсылки к науке. История про воздушный шар могла бы стать крутым рассказом, но последующая переписка превращает ее в роман, не просто роман, а памятник велеречивости и паранойе.
5. Л. Сашар «Ямы». Загадочная повесть про детский исправительно-трудовой лагерь «Зеленое озеро». Озера там, разумеется, нет. Есть иссушенная пустыня, где из всего живого — только трудные подростки, их надзиратели и ядовитые ящерицы. А вся работа с юными правонарушителями заключается в том, что их заставляют рыть ямы. Ежедневно, включая субботу и воскресенье. «Яма должна быть полтора метра глубиной и полтора метра в диаметре. Измерять будешь лопатой (лопаты длиной тоже полтора метра). Завтрак в четыре тридцать». Родители главного героя даже радуются, отправляя сына в лагерь, хотя он обвинен несправедливо, — в конце концов, это единственный лагерь, который они могут себе позволить. Ну, они же не знают о ямах. А в целом — это отличная вышла книжка. С хорошим юмором, несмотря на жесткость обстоятельств, с очень умеренной безысходностью и красиво сложенным сюжетцем.
6. «Покажи мне как». Смешная книжка, доставшаяся мне в дар в декабре и с тех пор продолжающая веселить всякого входящего. Мне тут, конечно, тесноват становится текстовый формат моих книжных отчетов, потому что ее нужно показывать, а не рассказывать. Но, пожалуй, тот, кто заинтересуется, сможет нагуглить. Это сборник из пятисот иллюстрированных инструкций на любой случай жизни: кулинарных, рукодельных, медицинских. Но самое замечательное в ней — это хаотичность, перемешанность реальной практики с абсурдными предполагаемыми обстоятельствами: окей, всем нам будет полезно умело смешивать дайкири и останавливать кровь из носа, и некоторым из нас наверняка некоторым из нас пригодится инструкция, как забираться на слона, пользоваться куклой вуду или биде. Но, позвольте, пить пиво из сапога? рожать в такси? купать попугая? Ну, не станем зарекаться.
7. М. Омер «Гибельное влияние». Детектив, выданный мне под рубрикой «книги о сектах». Да, секта в нем присутствует: выходцы из нее одновременно главный детектив и его заказчица — мать похищенного сына. Связано ли при этом похищение с этой сектой, еще предстоит выяснить: у матери сектантское прошлое, зато у дочери блогерское настоящее. Все это тревожно, чревато, и даже мытье рук жесткой мочалкой по восемь раз в день не спасет. Прочла увлеченно, но советовать не буду: ничего нового про секты эта книга не раскроет, а любителей детективов вряд ли удивит.
8. И. Юганов «Телеги и гномы». У моего друга татуировка на шее: «Бога почти нет». Если спросить его, откуда это фраза, он отвечает: «О, ну это же Юганов, разве я тебе книжку еще не дарил?!» — и присылает ее с первой оказией. Популяризует автора, так сказать. Спасибо. Книга Юганова теперь лежит у меня в укромном, но видном месте: так, чтобы минимум раз в день открыть его на случайном месте и вытянуть оттуда свежую мысль. Они далеко не всегда так лаконичны, как та, что пришлась на татуировку. Некоторые возмутительны, некоторые унылы, некоторые хороши — но, пожалуй, как и книга с инструкциями, он хорош самим этим разнообразием, никогда не знаешь, что вытянешь сегодня. «Недостаточная любовь к жизни приводит к появлению самоубийств, недостаточная любовь к смерти — к появлению вурдалаков». «Ювелирное дело — рудимент утраченного культа насекомых». «Не плюй в воробья — ему не обидно».
9. Т. О’Брайен «Что они несли с собой». Самая сильная и поглощающая и при этом самая художественная книга из всех, что я читала о войне. Возможно, благодаря тому, что хотя бы к войне во Вьетнаме я не имею ни малейшего отношения и на нее проще глядеть. Или нет. Или это не важно. Важен автор, который провел на этой войне два года в молодости и чудом выжил после второго ранения. Он пошел туда не потому, что поддерживал эту войну — мало того, он сбежал в направлении Мексики, получив повестку, и около недели мялся в странствиях и переживаниях. И все-таки решил: «Я пойду на войну, я буду убивать и, возможно, умру — потому что мне неловко этого не делать». Это история дюжины юнцов, которые оказались там, в джунглях, в полной выкладке, не потому, что хотели воевать, а потому что оказались недостаточно смелы, чтобы отказаться. Название книги эхом звенит на полусотне первых страниц: «Они несли щетку, зубную нить и несколько кусков мыла... Тед Лейвендер, которому было страшно, нес транквилизаторы... они несли стальные каски... камуфляжные штаны и куртки. Некоторые несли нижнее белье... Дэйв Дженсен нес три пары носок и баночку крема для ног... Пока его не подстрелили, Тед Лейвендер нес 6 или 7 унций первоклассной травки... Радист Митчелл Сандерс нес презервативы. Норман Боукер нес дневник. Крыс Кайли нес комиксы. Истовый баптист Кайова нес иллюстрированный Новый завет». Эту книгу хотелось разобрать на цитаты полностью, мне приходилось запрещать себе. «Должен же быть закон, — думал я. — Если ты за войну, если считаешь, что она того стоит, то ладно, но тогда ты обязан рискнуть своей жизнью: пойти на фронт, вступить в пехоту и сам проливать кровь. И было бы неплохо, если бы ты захватил с собой на войну свою жену». Его сослуживцы, его друзья забираются все глубже в джунгли, дурачатся, подрываются на минах, сжигают деревни, сходят с ума, влюбляются, молятся, тонут в дерьме. Тим О’Брайен провел на войне два года, а пишет о ней всю жизнь. Эта книга — многократно перепросмотренный опыт, автор сам рассуждает о жанре армейской байки, которая должна показать не сырую правду, а некий очищенный от примесей, а затем гипертрофированный сюжет. Эти истории не правда, а значительно больше, чем правда. Я давно не испытывала настолько мощного погружения в книгу — и полностью согласна с его принципом. «И такое тоже с тобой делает Вьетнам».
#новые_критики #читательский_дневник #что_читать #изба_читальня #обзор_книг