Милые сестры
Для меня всегда было загадкой: почему «Три сестры» начинаются именно так? Ольга рассказывает Маше и Ирине то, что они и без нее прекрасно знают: «Отец умер ровно год назад, как раз в этот день пятого мая, в твои именины, Ирина. Было очень холодно, тогда шел снег».
И дальше из неё так и льются воспоминания, которые для них общие: «Помню, когда отца несли, то играла музыка, на кладбище стреляли. Он был генерал, командовал бригадой, между тем народу шло мало».
Понятно, что вся эта информация — не для ушей сестер, а для, нас, зрителей. Ирина даже восклицает, а по сути, перебивает сестру: «Зачем вспоминать!» Но Ольга не унимается: «Отец получил бригаду и выехал с нами из Москвы одиннадцать лет назад...»
Вся эта увертюра рассчитана на то, чтобы ввести публику в курс дела — кто и что, но почему Чехов, выдающийся мастер, сделал это так топорно, так в лоб, превратив старшую сестру в Капитана Очевидность? Загадка.
На днях в Москве в независимом театре «Пространство Внутри» появилась очередная версия знаменитой пьесы, написанной в 1900 году и с тех пор не сходящей с подмосток. Смешно гадать: как бы отнесся к этому варианту сам Антон Палыч или, скажем, Владимир Иваныч Немирович-Данченко, поставивший «Трех сестер» во МХАТе в 1940 году, и тот спектакль стал одним из символов русского психологического театра. Но вот первые зрители — театральные блогеры, которые этих «Сестер» на своем веку видели-перевидели — от нового прочтения старой пьесы буквально захлебываются в восторге (цитирую комментарии в соцсетях): «Это грандиозно. Упоение от и до. Невероятное счастье. Как же талантливо».
На афише — имя автора, хотя следовало бы написать: «Всё, что осталось от Чехова после встречи с Маником». Еще один спектакль «по мотивам мотивов».
Андрей Маник, молодой режиссер, ученик Дмитрия Крымова, как и положено молодому режиссеру и ученику Дмитрия Крымова, сократил хрестоматийный текст (одна критикесса высказалась на этот счет изящнее: «Многие сюжетные линии и сцены купированы»), дополнил его гэгами (не всегда удачными и уместными) и принялся искать новые смыслы (иначе зачем же ставить).
Во-первых, он перенес действие в неопределенное время, в некое условное никуда и в подвал, где в ожидании апокалипсиса сестры Прозоровы обитают за обитой железом дверью, среди коробок с хламом и уже отслужившими свой век предметами вроде шкафа, унитаза и огромного игрушечного медведя. Шкаф, естественно, многоуважаемый, и несколько реплик Гаева произносит забравшийся внутрь Вершинин. А среди вещей обнаруживаются бутылки с вишневой наливкой, и Маша под хохот образованной публики поясняет, что у «нас когда-то был вишневый сад».
Иногда сестры поднимаются по лестнице в дом — пить чай, однако снова возвращаются в свою внутреннюю эмиграцию, в свое (бомбо)убежище — в подвал с двумя окошками. Сюда же, в подвал, приходят оставленные режиссером персонажи. Все они довольны нелепы: и полковник Вершинин (Максим Виторган), и Соленый (Гоша Токаев), и Тузенбах (Владимир Комаров), не говоря уже о Кулыгине (Сергей Мелконян) и Андрее Прозорове (Александр Моровов). Не говоря уже о ряженых. В их роли — небольшой оркестрик. Под него подвальная компания пытается исполнить несколько шлягеров, в том числе «Я шагаю по Москве», в которую так и не попадут сестры.
Чехов утверждал, что написал не драму, а водевиль. Впрочем, драматург всегда своеобразно относился к жанровому определению своих сочинений. Андрей Маник решает безнадежную историю трех сестер как буффонаду. К примеру, Машу, роль которой которую обычно исполняют сильные, волевые актрисы — такие, как Татьяна Доронина, Алла Демидова, Ирина Мирошниченко, здесь играет изящная и хрупкая клоунесса Мария Смольникова. И своими мурлыкающими интонациями она страшно напоминает Лию Ахеджакову. Ну а сам спектакль Андрея Маника очень напоминает постановки Дмитрия Крымова. Для кого-то это «невероятное счастье», ну а, по-моему, совсем не повод говорить об имитаторстве и эпигонстве: «грандиозно».
#новые_критики #театральный_обзор #пространство_внутри #три_сестры #андрей_маник