Шансы на цацки

Вечером 5 декабря российская литературная общественность встретит год змеи досрочно. В Доме Пашкова будут названы имена самых юрких, изворотливых, пронырливых и, возможно, склизких рептилий нашей книжной индустрии. А именно — победителей российской литературной премии за лучшее прозаическое произведение на русском языке «Большая книга».

Времена для этой цацкораздаточной церемонии — нелёгкие. Порядка двенадцати её лауреатов — вполне себе до самых недавних пор чувствовавшие себя хозяевами жизни и повелителями дискурса — гонимы властью и причислены к иноагентам. Лучше того, ряды «мучеников» в сентябре этого года пополнил Георгий Урушадзе, бывший генеральный директор премии. Возможно, это будет вообще последняя «Большая книга». Грустить мы не будем. Как там пел Сергей Шнуров про дальние поездки? Впрочем, ладно.

Но пока — шампанское из бутылок делает буль-буль, денежки в красивых конвертах — шур-шур, цацки — звяк-звяк. Но в логово упырей болезненными стрелами, проникают лучи света. Вурдалаки корчатся, шкура их пузырится ожогами. Но они делают вид, что ничего не происходит, пьют шампанское, шуршат дензнаками, звякают цацками.

Немного статистики, зайцы мои. В шорт-листе 14 буквопродуктов. Отношение к современности имеют — ну, от силы два из них. Ровно 50% претендентов — от Редакции Елены Шубиной. Два текста — из толстых журналов. Шесть из представленных буквопродуктов превышают объём 500 страниц. Четыре — не дотягивают до трёхсот. Также четыре написано женщинами. Один буквопродукт вышел из-под пера ректора Литинститута. Три текста — мемуарного жанра, есть одна биография исторического лица, два типа триллера, один роман в рассказах.

Сегодня мы с вами пробежимся по шорт-листу. Прикинем шансы номинантов на победу, памятуя о том, что в формате данного ритуала художественные достоинства текстов значения никогда не имели, и вряд ли стали что-то значить теперь.

 

Василий Аксёнов. «Флегонт, Февруса и другие»

О чём?

Первый, заглавный, текст сборника — о поездке двух рыбаков в сибирскую глушь, где живут староверы. Второй текст «Ветреным днём девятого мая» — нечитаем. Автор — совсем не тот Василий Аксёнов, который написал «Московскую сагу» и «Остров Крым». Тёзка, что, может быть, и способствовало проникновению в шорт-лист.

Цитата:

«Эк меня красиво выразило!»

Резюме:

Из текста можно узнать два-три заковыристых старообрядческих выражения. Возможно, есть определённый интерес для интересующихся рыбалкой. Связь с современностью — отсутствует. Шансов нет.

 

Надя Алексеева. «Полунощница»

О чём?

Мутный и вязкий, как одеколоновое похмелье, роман дебютантки Нади Алексеевой. Место действия: остров Валаам, его знаменитый монастырь и окрестности. Тем не менее, ничего высокодуховного в пространстве буквопродукта не происходит: мы знакомимся с помойками, бомжами, корыстным духовенством, бандитами под маской старцев.

Цитата:

«В каюте с лежанками из рабицы пассажиров рвало друг за другом. «Блюют, — сказала Ася. — Пошли отсюда».

Резюме:

Внешне симпатичная молодая женщина по подсказке кого-то из сивых дядек старалась, выводила буквы. Получилось, что получилось. Но какая, по сути, разница? Это кто-то читать будет, что ли? Главное, чтобы у премиальных дядечек зашевелилось сивое и дряхлое. Шансы есть.

 

Владимир Березин. «Уранотипия (Фотография Иерусалима)»

О чём?

Самый загадочный (не в лучшем смысле) буквопродукт шорт-листа. Повествование кочует из века в век, а также из страны в страну. То мы в Палестине XIX века, то — на Руси времён Иоанна Грозного, то в Петербурге — времён Пушкина. Он там тоже появляется, правда, непоименованным.

Цитата:

«Чиновник постарел и как-то облез, бакенбарды были не так задорны, в общем, пришли иные времена».

Резюме:

Нагромождение туманных символов без особого, на первый взгляд, смысла. На второй — тоже. Профессионально исполненное повествование, которое иссякает, достигнув минимально приемлемого объёма. Шансы какие-то есть — поскольку имеется пропитанная восторгом рецензия Юзефовича-ст.

 

Дарья Бобылёва. «Магазин работает до наступления тьмы»

О чём?

Молодой видеоблогер пытается внедриться в странный магазинчик, догадываясь о том, что там творятся тёмные дела. Так оно и оказалось — без всякой привязки к логике, здравому смыслу, интересу потенциального читателя и русскому языку.

Цитата:

«Содержимое Славикова нутра рвануло на волю сразу в нескольких направлениях, кишки свело, желудочный сок обжег гортань».

Резюме:

По-хорошему, этот буквопродукт следовало бы дисквалифицировать, как написанный не на русском языке. Но шансы на цацки, к сожалению, имеются. Во-первых, авторша — молода и симпатична (и у кого-то в жюри явно взыграло сивое). Во-вторых, учит творческую молодежь писать (мда-мда) в Creative Writing School, а с этой конторой у «Большой книги» связи давние и странные. В-третьих, имеется похвальное слово от клана Юзефовичей (от дочери). Что ж делать? Загнанный в угол суслик способен отпугнуть тигра. Агонизирующая «Большая книга» может оказаться способна наградить даже это.

 

Яна Вагнер. «Тоннель»

О чём?

Ещё одна попытка экстраполировать находки Стивена Кинга на российскую почву. Под Москвой-рекой в тоннеле как-то вечером, на пике траффика, с двух сторон закрываются гермоворота. Замурованными оказывается около сотни автомобилей, вместе с хозяевами. А что снаружи? Апокалипсис?

Цитата:

«Учитель биологии Тимохина стояла чуть сбоку и умерла не сразу, потому что между нею и пучком разлетающейся дроби оказалась ладонь товароведа из “Пятерочки”, и сначала дробь эту ладонь оторвала, а только после, уже потеряв скорость, пробила учителю Тимохиной печень и правое легкое».

Резюме:

Российского стивен-кинга, конечно, и сейчас не получилось. Нагромождение нелепостей, отсутствие характеров и имён. Но это ладно, но хуже другое — в изображённый Апокалипсис не верит сама авторша. Он не страшный, а в стенах тоннеля живут рояли в кустах. А если кому-то захочется узнать, чем всё закончилось, то к услугам такого читателя последняя страница, на которой хэппи-энд прописан аршинными буквами. Очередная отечественная карго-попытка из навоза и веток слепить что-то похожее на оригинал. Премиальные шансы, увы, высоки. В спаме книжных «блогеров» Вагнер стала упоминаться особенно часто. К тому же тоже — молода и симпатична, и этот сивый фактор не стоит сбрасывать со счетов.

 

Алексей Варламов. «Одсун»

О чём?

Огромный, 500±страничный роман посвящён сложным отношениям России и Украины. Преследуемый то ли СБУ, то ли непонятно кем, герой (немолодой сивогривый интеллектуал) оседает нахлебником у православного батюшки в Чехии, объедает и опивает духовное лицо, нудно и обстоятельно исповедуется. Заодно главный герой изучает печальную историю судетских немцев, посмевших сопротивляться этническому национализму и жестоко поплатившихся за это. Предпринимается попытка аналитики. Но выглядит она примерно так.

Цитата:

«И я уверен, и знаю наверняка, что, если бы не она, Янукович дал бы команду на разгон, он был уже на это готов, и из Москвы на него давили, но среди людского скопления на большой площади была одна женщина, и он не посмел...»

Резюме:

Пятьсот страниц идеологических вихляний в стиле «и нашим, и вашим», в которых совсем не проглядывает экспертная подкованность, знание тенденций, но очевидна чуткая к конъюнктурным дуновениям обывательщина. Шансы, увы, высоки. Да и автор — ректор Литературного института.

 

Андрей Волос. «Облака перемен»

О чём?

Журнальная публикация одного из последних текстов (есть и новее) автора очень хорошего романа «Хуррамабад» (вышедшего 25 лет назад). В «Облаках...» накладываются друг на дружку истории неудачливого писателя, задумавшего написать мемуары маститого кинорежиссёра, и афериста трудной судьбы.

Цитата:

«Я писал необыкновенно быстро — по несколько десятков страниц в день. Я не давал себе труда задумываться над тем, что именно выходит из-под моего, фигурально выражаясь, пера, — да у меня и не нашлось бы на это времени. (...) А теперь я барабанил по клавишам как цирковой заяц, марая страницу за страницей. Я вовсе не беспокоился о словах, как если бы ныне ничто не мешало им самим о себе позаботиться: мне-то какое дело, пусть мёртвые сами хоронят своих мертвецов. (...) Я знал, что ничто здесь не может быть совершенным: по большей части, конечно же, мусор, словесный хлам, из которого позже предстояло что-то сделать».

Резюме:

Странный и бесформенный текст с «роялями в кустах». Писался он, возможно, без особого замысла и закончился по исчерпанию отведённого объёма. Романы ведь — они, как и рецензии, не резиновые. Премиальные шансы — сомнительные. Ибо художественные открытия — не очевидны, повесточные поветрия — и вовсе не видны.

 

Денис Драгунский. «Подлинная жизнь Дениса Кораблёва»

О чём?

Мемуары сына знаменитого писателя Виктора Драгунского о родителях, эпохе и (особенно) о квартирах, где приходилось жить. История семейного восхождения из подвала для прислуги к элитной московской жилплощади.

Цитата:

«Однажды Раиса Ивановна диктовала, а я писал, скрипя пером и макая его в чернильницу, как вдруг почувствовал, что перо тычется в сухое донышко. Я сидел на второй парте, близко от учительского стола. Поднял руку. «Чего тебе?» — вполне дружелюбно спросила Раиса Ивановна. «Раиса Иванна, у меня чернила кончились», — сказал я. (...) Итак, Раиса Ивановна посмотрела на меня и отчетливо, довольно громко сказала: «Пиши соплями».

Резюме:

Повествование вязкое и максимально растянутое, поскольку каких-то особых воспоминаний у автора нет. Иногда кажется, что писал риэлтор. Ибо очень много про жилплощадь. Можно было бы перефразировать булгаковского Воланда, сказав, что квартирный вопрос Драгунского-мл. испортил, но портить особо нечего. Шансы на премию, к прискорбию, есть.

 

Наталья Илишкина. «Улан Далай»

О чём?

Перед нами 600±страничное повествование о жизни и страданиях калмыцкого народа, начиная с конца XIX века по времена Хрущёва (с заскоком в эпилоге вообще в наши дни). Автор — дебютантка в боллитре, ранее писала иронические детективы a la Дарья Донцова. Теперь, видимо, решила пожать те же лавры, что и некогда Гузель Яхина.

Цитата:

«Конвойные дверь в первом вагоне распахнули, а оттуда полуголые окоченевшие тела выпадать стали, прямо им на голову. Мат-перемат — солдаты совсем не боятся, что накличут беду на себя и своих близких. Запихнули умерших кое-как обратно, а сверху еще положили».

Резюме:

Сто вагонов арестантов буквопродукт не спасли. С прилавков его не расхватывают. Рецензий на него почти не найти — помимо моей, более, чем годичной давности, число прочих откликов можно сосчитать по пальцам одной руки. Проект «Яхина-2» читателям не «зашёл». Шансы на премию — невысоки, хотя возможно всякое, чтобы подстегнуть предположительно провальные продажи.

 

Захар Прилепин. «Собаки и другие люди»

О чём?

Роман в рассказах от архиписателя, лауреата эпохальной премии «Супернацбест». Суть дела: нелюдимый писатель в окружении собак разной степени чудовищности живёт в глухой деревне, гуляет по лесу, собачится (простите) с соседями, дискутирует с попугаем, бухает через дырку в заборе с местным юродивым.

Цитата:

«Вскоре мы оказались у перекрывшего дорогу дерева, возле которого несколько часов назад я решил скоротать путь к дому».

Резюме:

Возможно, перед нами самый маленький по объёму буквопродукт в шорт-листе. Видна небрежность написания. Отсутствие интеллектуальной нагрузки вроде как компенсируется туманными метафизическими «смыслами». Привязка к настоящему времени — минимальна и натужна. Никаких болевых точек современности эти рассказы о животных не задевают. Шансы — высоки в силу множества причин, одна из которых — безудержно восторженная рецензия Юзефовича-ст.

 

Михаил Тарковский. «42-й до востребования»

О чём?

Перед нами — сборник автобиографических диктантов от продолжателя рода Тарковских. Большая часть печатного продукта — детские воспоминания о жизни с бабушкой и поездках с ней на отдых в деревню.

Цитата:

«На пароходе, добавляясь и сменяясь, ехали дети. Царило слоняние по салонам и палубам, выбирание какого-нибудь матроса-кумира и хождение за ним по пятам».

Резюме:

Тарковский — на любителя. Если вам нравятся медитативные, вязкие описания природы — вам точно сюда. У более простого читателя быстро возникает пресыщение вплоть до несварения. Шансы у Тарковского, однако, очень велики: этой осенью он был вознесён на хоругвь сомнительной конференции «Большой стиль». Очень удобный лауреат — острых вопросов не касается, никуда не зовёт, ни с кем не в контрах. Практически то, что премиальному жюри надо.

 

Михаил Шемякин. «Моя жизнь: до изгнания»

О чём?

Самая большая из книг шорт-листа — 700 страниц с авторскими иллюстрациями. Воспоминания знаменитого художника Михаила Шемякина о своей жизни в СССР до выдворения во Францию в начале 70-х годов прошлого века. Колоритные типажи, будни военных городков, нравы дурдома и его обитатели, шальная жизнь ленинградской богемы 60-х годов.

Цитата:

«Любила она меня в эти моменты, видимо, действительно горячо и бесшабашно. А как иначе воспринять то, что, торопясь на самолёт, доставляющий её в Париж после бессонной ночи беспробудной пьянки и вливания в нас заграничных вин и ликёров, она не останавливает по моей просьбе везущую нас в аэропорт машину, чтобы я мог выблевать в придорожных кустах ликёро-коньячную гадость, возмущавшую мой желудок, а, распахнув дорогое, сверкающее блёстками платье и обнажив солидную грудь, командует: «Тошни сюда!» — куда, не в силах сдержаться, мой несчастный желудок тотчас же опрокидывает содержимое, заполнившее всю машину запахом мандаринового ликёра. И растирая рукой по груди пахучую жидкость, Дина, сверкая горящими очами, улыбаясь, говорит мне, сгорающему от стыда: «Аромат этого платья будет напоминать мне о тебе в Париже».

Резюме:

Вне всякого сомнения, лучшая книга из всего шорт-листа. На несколько голов выше всех прочих представленных буквоизделий. Автор — старый панк и хулиган. Он не тщится изобразить из себя писателя и, может, сам того не желая, обыгрывает текстопроизводителей на их же поле. Шансов — немного, почти ноль. Книга — талантлива, а это по нашим временам большая проблема применительно к премиям. К тому же сервильный к шубинской продукции «КоммерсантЪ» ещё в июне писал что-то вроде того, что Шемякин — и так мэтр. Не нужна, мол, ему премия. Остаётся только поверить наслушанным в кулуарах коллегам.

 

Мршавко Штапич. «Устойчивое развитие»

О чем?

Плутовской роман о работе пиар-менеджера. Московский пресс-бездельник через администрацию президента (не спрашивайте) устраивается на работу пресс-менеджера на некий сибирский комбинат. Его (героя, не комбината) задача — представить предприятие, как источник всяческих благ для населения и радостей для начальства.

Цитата:

«Монах, подняв весла, смотрит на меня и на сверкающую, должно быть, как луна, всплывшую жопу».

Резюме:

По сравнению с предыдущей нетленкой Штапича «Плейлист волонтёра» нынешний буквопродукт — безусловно, прогресс. Писать автор стал значительно лучше, почти избавился от нытья и жеребятины. Связь с современностью — скорее, есть, чем нет. На мой взгляд, премию Штапичу давать рано — над многим надо ещё потрудиться. Впрочем, ему она, скорее всего, и не светит. Хотя как знать? Если сивогривые члены жюри утрамбовали в шорт-лист молодых и красивых девочек, то почему бы не сделать то же самое нашим почтенным литературным тортиллам? Как раз и Буратино подходящий — симпатяга с модной бородкой. Так что если Штапич сумел очаровать дамское лобби, то может и оказаться в «дамках» (гусары, молчать!).

 

Глеб Шульпяков. «Батюшков не болен»

О чём?

Биография российского классика второго ряда Константина Батюшкова, который жил в одно время с Пушкиным, воевал с Наполеоном, а потом сошёл с ума, долгое время прожил в помешательстве и умер, всеми забытым.

Цитата:

«В тоталитарных системах норму всегда навязывает государство; оно навязывает её только в своих интересах, хотя и обставляет интересами граждан. И горе тому, кто под эту норму не подпадает, — дворянство, кулачество, гомосексуалы, интеллигенция, священники, троцкисты, врачи, украинцы или евреи. Или душевнобольные люди. Тоталитарное государство может объявить вне нормы любого».

Резюме:

Чтение — не увлекательное. Анализ некоторых стихотворений, навязчивое цитирование отчёта немецкого доктора о чудачествах помешанного Батюшкова по дороге из Германии домой. Время от времени повествование прерывается пропагандистскими рассуждениями, наподобие процитированного. Есть и ляпы. Например, ни словом не упоминается о встрече Пушкина с безумным Батюшковым, после чего Александр Сергеевич и написал: «Не дай мне Бог сойти с ума...» То, что эта встреча имела место — не доказано, но как легенда она известна даже школьникам. Но не либеральному биографу Батюшкова, умудрившемуся не упомянуть об этом пускай даже апокрифе. Удивительно. Шансы на премию — достаточно высоки. Если Шульпяков окажется в числе призёров, то даст нам отчётливое понимание, что эксперты «Большой книги» буквопродукцию соискателей не читают. Царское ли это дело?

#новые_критики #большая_книга #шорт_лист #реш