Читательский дневник. Декабрь
...прочел — и будто весь мир облетел, да не по земному его слою, а по тонкому, неведомому.

1. А. Бачило «Академонгородок». Любопытный сборник рассказов в жанре мистического реализма — сам автор назвал эту литературную форму «роман в происшествиях». Место действия — научный центр, строящийся в тайге, герои — инженеры, прорабы, студенты, а также бесы, мертвецы и русалки. Время действия, соответственно героям, советские времена — и вечность. Партийным деятелям и научным работникам нечисть вроде бы настолько нипочем, что они мастерски закрывают на нее глаза. Потусторонние силы тоже ни бульдозером, ни партбилетом не поразишь. И тем не менее сплетаются эти два слоя мира плотнейшим и удивительнейшим образом — и в дележке территорий, и в сотрудничестве, и даже кое-кто в любви... Здесь много «булгаковщины» в хорошем смысле этого слова — и главный всепроницающий герой Станислав Морок, обаянием и властностью не уступающий Воланду, и уморительная во всех смыслах этого слова суета вокруг квартирного вопроса. Понравилось — очень!
2. Ф. Хардинг «Девочка с медвежьим сердцем». А вот эту книгу я так, признаться, и не домучила, оставив страниц этак шестьдесят с конца, — настолько было неинтересно, чем кончится дело. Она в принципе достаточно любопытна сюжетом — условное Средневековье, 12-летняя девочка после смерти сумасшедшей матери узнает, что она бастард некоторого инфернального дворянского рода, и попадает в их замок судомойкой — и вслед за тем узнает, что уроки матери были не так уж безумны! Потому что переселение душ, в первую очередь насильственное, — в этом семействе дело привычное, и девчонка может послужить отличным сосудом для душ предков, потерявших свои тела уже очень давно. И сбегает. В государстве напряженный момент, война. А внутри у девочки одна за другой копятся души, попадающие туда нежданно-негаданно — солдат, врач, лазутчица и, главное, медведь. И всей этой толпой в девическом теле они куда-то ломятся, разгадывая чужие и плетя свои политические интриги. Но чем больше интриг и действующих лиц — тем меньше самой девочки, и тем скучней становилось мне.
3. Ю. Бенгтсон «Субмарина». А вот это — реально мощно, но очень, очень жестко. Моя френдесса-редактор недавно написала что-то типа «Чего вы от нас хотите, мы воспитаны оранжевой серией», имея в виду знаменитую серию «Альтернатива» издательства АСТ, где выходили самые безумные, чернушные, контркультурные и визионерские произведения XX века. «Субмарина» была издана в России уже после того, как серия была закрыта, — но идеально встала бы в тот сумасбродный жестокий ряд. Роман разделен на две части — истории двух пропащих молодых людей, выпавших на обочину общества. Они не бездействуют: один ходит в качалку, спит с соседкой и занимается душеспасительством своего еще более жалкого товарища; другой растит любимого крошку-сына, милейшего четырехлетку — хорошим отцом плюс отцом-одиночкой и так-то непросто быть, а в условиях героиновой зависимости особенно. Обе истории полны щемящей, запредельной заботы, и поначалу непонятно, откуда она берется в этих прожженных и конченых пацанах, — а потом их воспоминания начинают пересекаться и все становится ясно и горько — еще горше, чем всю дорогу.
4. Квартет И «Мексиканские негодяи». Подобрала на буккроссинге две книжки «Квартета И» — в первую очередь даже не ради содержания, а потому, что с первого же разворота влюбилась в верстку. Жаль, мой формат отчетов не предполагает фото разворотов — есть случаи, когда очень хочется, и сейчас как раз такой. В общем, шальными шрифтами, по-хорошему примитивными рисунками, черно-красными плашками и выворотками они создали такой дизайн, мимо которого невозможно пройти. Ну, я положила книгу в месте, где мы бываем регулярно, начала открывать время от времени — и тогда уже полюбила и самих «Мексиканских негодяев». Это был такой радиосериал на «Нашем Радио». Коротенькие выпуски секунд по 20 — диалоги Марии (дородной усатой женщины высотой немногим выше табуретки) и Антонио (ее супруга, человека пьющего и горячего). Ревнивые изменщики, безответственные родители детей, имен которых они не помнят, и владельцы домашних животных, выжить у которых не было ни единого шанса. Похороны они любят больше дней рождения, потому что не надо дарить подарки, а дни рождения — это все-таки как-то меркантильно. Считают негодяями абсолютно всех вокруг, и для каждого случая находят неожиданные абсурдные аргументы. Ах, до чего же они смешны! По нынешним временам — вообще ни разу не корректно и половина текстов была бы зарезана до выхода в эфир как минимум по десяти статьям. Но в тогдашней их искрометной самобытности они ужасно радуют. Второй том у меня еще впереди. Там другие шутки «Квартета И», но, думаю, людям, день ото дня сочинявшим «Мексиканских негодяев», я уже готова довериться.
5. «Криптомифология». В прошлом году мне предложили стать одним из авторов сборника мистической этнофантастики — я написала рассказ про хиппана, потерявшего в крымских взгорьях всё от кедов до идентичности, и получила потом авторский экземпляр, но прочесть книгу целиком в прошлом декабре не успела, пришлось дожидаться следующего. А теперь взялась — и прониклась. Там семь всего рассказов, остальные авторы — Евгения Некрасова, Екатерина Гопенко, Яна Мори, Александр Шуйский, Уна Харт и Лилит Мазикина. Меня сразу вставила сказка Некрасовой о Яге, ступу которой непокорные ветры занесли в жерло вулкана. Звучит мультипликационно, а на самом деле очень колдовская и темная вышла вещь. Дальше — прекрасная походная история, полная кровожадных тибетских духов, печальные сказки о море. Шаманы, феи, колдуны и вожди... Прочел — и будто весь мир облетел, да не по земному его слою, а по тонкому, неведомому. Ну да само слово «криптомифология» как раз об этом.
6. М. Петросян «Дом, в котором...». Впервые я прочла эту книгу в 19 лет, еще в распечатках, когда текст ходил по рукам тяжеленной, судя по всему, бумажной пачкой (не помню веса пачки, возможно, мне выдавали ее по частям: я тогда жила в литературной коммуне за шкафом и в целом из того времени вспоминаются довольно неожиданные вещи, а ожиданные — наоборот). Но точно помню общее потрясение, когда ее издали в твердом переплете: в тот момент этот текст казался настолько камерным, внутренним, домашним, что было странным, что теперь его возьмет в руки любой посетитель книжного. Это большой, многослойный роман о доме инвалидов для детей и подростков, от 6 до 18. Много колясочников, кто-то родился без рук, кто-то — незрячий, кто-то с легкой умственной отсталостью. Связь детей со сдавшими их туда родителями мгновенно прерывается, сменяясь новыми отношениями: с воспитателями, с коллективом, поделенным на стаи, и с самим Домом; и эта связь — самая важная, и страшная, и всеобъемлющая. Пространство не выглядит волшебным, — но стены коридоров и палат, во много слоев покрытые надписями и рисунками, каждый день несут новую информацию о жизни тайной и явной. Тут есть Могильник — местная клиника, лежать в которой никому не хочется, но большинству приходится, лечебное же учреждение. Как бы есть школа, но о ней в книге почти ни слова нет, потому что уроки героев интересуют меньше всего — куда важнее то, что происходит в комнатах и между строк. Эти дети много пьют (их диковинным коктейлям позавидовал бы Веничка). Они ссорятся и помогают друг другу. Они такие яркие, скрытные, нелепые, ущербные, ершистые, многословные и бессловесные — все разные, все настоящие. Строят отношения, строят себя. А еще они убивают. Нечасто, но регулярно, когда того требуют правила. Эта книга — без единой для всех морали, она будто квест «найди в себе каждого и каждого пойми», но понять их не трудно, они как будто все и так уже внутри.
#новые_критики #читательский_дневник #что_читать #изба_читальня #обзор_книг